Сharlie Hebdo: целительный шок?

досье Сharlie Hebdo: целительный шок? Все статьи этого досье «Шрам, который никогда не исчезнет» От идеала к варварству Почему нас так глубоко задел расстрел карикатуристов? Продолжать жить Линия отрыва. После парижского кровопролития мы стали еще далее от Парижа Charlie Hebdo: послесловие Потрясение, растерянность, кошмар – нет слов, которые бы выразили наше состояние опосля бешеного убийства 12-ти человек в редакции Charlie Hebdo. Это чувство объединило и сплотило нас. Но что далее?Как не поддаться ужасу?И даже нелюбви?Как не играться в игры террористов?Социальный психолог Шарль Ройзман отвечает на наши вопросцы. Интервью Лоранс Равье, подготовили Наталья Репина, Юлия Варшавская Psychologies: Какой была ваша реакция на нападение на редакцию журнальчика Charlie Hebdo? Ш. Р.: Первой реакцией была громадная скорбь. Как и у почти всех, мою жизнь длинные годы сопровождали картинки и тексты тех жителей нашей планеты, которые были убиты. Это катастрофа, которая коснулась меня собственно, как ежели бы это была беспощадная и несправедливая погибель недалёкого жителя нашей планеты. А позже я задумался. И это было продолжением моих давних раздумий о том, что наша страна фактически расколота вопросцами идентичности и секуляризма*, и взоры тут безусловно непримиримы. В вопросцах соц и экономических есть некоторое подобие общей безнадежности и уныния, тут все с опаской ожидают, что с нами будет. Но вот вопросцы ислама и иммиграции Францию дословно раздирают на две доли. Часть французов мыслит, что неувязка в иммиграции и исламе, что конкретно они представляют опасность для французской и европейской идентичности. И есть иная часть, которая считает, что как разов сходственный образ идей является злобном. Разрыв этот, быть может, не так заметен, поэтому что те, кто склонен к исламофобии, традиционно принадлежат к рабочему классу – а это люди, которые малюсенько выступают не могут сконструировать свою позицию, так как им изредка предоставляют слово. И напротив, те, кто проповедуют терпимость и тяготеют к мультикультурности, почаще принадлежат к элите. Больны ли мы новинками? Имеет ли вообщем смысл разговаривать о толерантности перед личиком таковых безжалостных правонарушений? Ш. Р.: Абсолютно нет. Это порожней звук. Я мыслю, настал тот момент, когда самое время извлечь на свет божий все насущные трудности французского сообщества. Мы обязаны осмелиться и побеседовать друг с ином, пусть даже это вызовет конфликты, о острых вопросцах, поэтому что они отравляют нашу общую жизнь и в итоге делают Национальный фронт** все наиболее и наиболее бессчетным. Этот раскол во Франции становится все опаснее. И нам идет держать в голове, что большая часть отдавших свои гласа за Национальный фронт сделали это не из экономических суждений, а из ужаса перед исламом, который они воспринимают как опасность для себя. Что необходимо сделать на данный момент, чтоб не поддаться ни ужасу, ни нелюбви? Ш. Р.: Прекратить жить в 2-ух таборах, которые никак не взаимодействуют. Согласившись вступить в диалог с теми, кто мыслит не так, как мы. Выявить и обсудить настоящие трудности, поглядеть в личико настоящей угрозы. И закончить считать, что тот, кто мыслит по другому, чем мы, мыслит ошибочно. Если два лагеря и далее будут созидать друг в приятеле чудовищ, возникнет истинная обоюдная нелюбовь. К раскаянию, мы отрицаем действительность. Было бы неправдой сказать, что безусловно все французы в страхе от того, что вышло. Это не так. Я знаю, что в иммигрантских кварталах почти все юные люди одобряют произошедшее. А иные считают, что это заговор, устроенный Моссадом. Кто-то мыслит, что все дело в исламе, а кто-то – ровно напротив. Есть множество воззрений и интерпретаций действительности. Но мы глядим лишь на интерпретации и в итоге не видим действительности. Как же ее узреть? Ш. Р.: Для начала слушать не таковых, как мы. Когда мы выслушиваем иных, мы получаем наиболее полное представление о действительности, лучше разумеем, что происходит. Следовало бы слушать сообщество, как психотерапевт слушает пациента. Но мы не слушаем. Каждый присутствует в каком-то манихейском брожу, идеализируя свою точку зрения и демонизируя чужие. Таким образом невероятно ни быть услышанным, ни осознать, что происходит. У нас нет ни мельчайшего понятия о том, чем живут люди. В итоге множество молодежи привлечено радикализмом и устремляется, к примеру, в сети джихадистов – так же, как почти все избиратели поддаются обольщению голосовать за Национальный фронт. Чтобы выйти из данной ситуации, необходимо коллективное исцеление, которое подразумевает умение принимать и слушать иных. На гребне реальности Можно ли полагаться, что эта катастрофа готов стать предлогом для примирения? Ш. Р.: Я жарко на это полагаюсь. Я полагаюсь, что это послужит тем травматическим шоком, в каком нуждается наше сообщество. Но этот шок может привести как к желанию исцеления, так и к еще большей драме. Или мы решаем излечиться и излечить наше сообщество, либо мы в великий угрозы. Сегодня мы в великий угрозы. * Принцип светскости страны и сообщества, предполагающий, а конкретно, отделение церкви от страны, их нейтральность в вопросцах религии. ** Национальный фронт(Front National, FN)– французская ультраправая националистическая партия, основанная в 1972 году Жаном Мари ле Пеном, которую на данный момент возглавляет его дочь Марин Ле Пен. В прошедшем году партия достигнула сурового фуррора на выборах в Европарламент(24 места). Шарль Ройзман(Charles Rojzman)– психотерапевт, создатель способа социальной психотерапии, который изучит как городские иммигрантские кварталы, так и горячие точки вроде Руанды.