Все относительно

Все относительно «Да превосходно, все не так плохо!Держись!В сущности, все на свете условно!» Нас это не успокаивает?Однако, вдумавшись в смысл «относительности», мы усвоим, что наши ужасы и мы сами – не одно и то же. Значит, можнож уменьшить тревогу либо совсем закончить опасаться. Валентина Развилова «Все относительно» – фраза, которая вызывает противоречивые чувства. С одной стороны, никто не рискнет спорить известную теорию относительности, с иной – мы воспринимаем эти слова как метод отмахнуться от настоящих сложностей. Но понять относительность ситуации совсем не значит пренебрегать ее либо поставить на один уровень с иными неуввязками. Слово «относительный» значит «устанавливаемый по сопоставлению, сопоставлению с другим»*. Это значит, что надобно закончить осматривать ситуацию саму по себе и методом сопоставления разобраться, какова она на самом деле. Это – сознательное событие, необыкновенно главное в тот момент, когда нас либо окружающих обхватывает ужас. «Если поглядеть на свои ужасы со стороны, то можнож выучиться их контролировать, – утверждает философ и психоаналитик Эльза Годар(Elsa Godart). – Мы наиболее беспристрастно увидим ситуацию, которая нас волнует, и она закончит вызывать у нас эмоциональное потрясение». Ощущение неминуемого краха, о котором разговаривают на данный момент некие из нас, совсем не непременно является прямым следствием наружных событий. «Есть реалистичные ужасы, они подсобляют нам выжить, предостерегая о угрозы, – подчеркивает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова, – но главно отделять их от страхов, которые соединены не с конкретной ситуацией, а с нашей склонностью драматизировать». Мы нередко очень много от себя требуем, ощущаем, что не в состоянии поменять все и сразу, поэтому не делаем того, что нам полностью по силам» Светлана Кривцова До какой ступени мой ужас оправдан?Что я могу сделать, чтоб угомониться?– вот полезные вопросцы. Задаваясь ними, мы можем сохранить здоровый смысл в ситуации, когда, поддавшись чувствам, рискуем стать объектами психологических и идеологических манипуляций. Экономика, политика, общественная жизнь – словом, все то, что становится информационным предлогом, порождает у нас тревогу. Следует признать, что в этих областях достаточно тяжело сохранить ясность взора, необыкновенно когда нельзя положиться на воззрение профессионалов: следя экономические катаклизмы, они высказывают очень противоречивые суждения. Неустойчивость подрывает не совсем лишь экономику, но и нашу веру в будущее, поэтому что пессимизм – это, в сущности, ужас перед безызвестным: в ситуациях неуверенности активируются те же нейроны, что и в тех вариантах, когда мы ждём узреть что-то неприятное**. Когда мы пытаемся поглядеть на происшествия нашей жизни со стороны, воздействие на нас новостей слабнет. Например, услышав фразу «Россия в страшном положении», каждый поразмыслит о себе в той ступени, в которой считает себя долею данной «России». И напротив, во время Олимпиады в Сочи практически все из нас ощущали удовлетворенность и гордость за страну. Так и идет поступать: вспоминать действия истории и эпизоды из собственного прошедшего, сопоставлять их с истинным, чтоб созидать относительность происходящего на данный момент и так преодолевать свои беспокойные ожидания. «Наша личность еще больше, чем наши ужасы, – подчеркивает Светлана Кривцова. – В прошедшем у нас есть и фортуны, и опыт преодоления трудностей». Напоминая себе о этом, мы освобождаемся от власти волнения страхов, видим действительность наиболее отчетливо не путаем ее со слухами и домыслами. Отказ влиять на ситуацию – наш бессознательный выбор? Сегодня в вебе, в соц сетях, в дискуссиях с приятелями мы узнаем множество неясных новостей и еще наиболее неясных прогнозов. Может быть, сиим разъясняется и наша собственная мрачность?«Главная неувязка в том, что большая часть жителей нашей планеты пассивны по отношению к собственной жизни, – не соглашается Эльза Годар. – Они не берут ее в свои руки, а покоряются ей». Мы ощущаем себя малосильными перед личиком грядущего поэтому, что сами избираем бессилие. Даже ежели это происходит невольно. «Мы требуем от себя очень многого, ощущаем, что неспособны на то, чтоб поменять все и сходу, и из-за этого не делаем того, что нам полностью по силам», – подмечает Светлана Кривцова. Ни цены, ни курсы валют от нас не зависят, нам остается лишь отпустить ситуацию и правдиво признаться: «Здесь я ничего не могу сделать». А ежели мы желаем действовать, то сначала обязаны закончить предъявлять к себе нереалистичные требования. «Нам идет соотносить свою ответственность со своими способностями, – продолжает Светлана Кривцова. – Мы не отвечаем за то, чтоб все наши планы с гарантией были выполнены, это не в нашей власти. Но ежели мы желаем развиваться, беспокоиться о недалёких, жить лучше, то в наших мощах каждый разов отыскивать для этого новейшие средства. Наша ответственность состоит в том, чтоб встречать новейшие ситуации с той мерой вовлеченности, которая подходит нашим способностям на данный момент». У катастрофического восприятия реальности есть неожиданный побочный эффект – быстрее положительный. Он принуждает нас поглядеть заного на самих себя, понять, что для нас по-настоящему главно, отчетливей найти смысл собственной жизни. Психолог Виктор Франкл писал о том, что непосредственно экстремальные тесты выводят на 1-ый план наше отношение к данным наружным происшествиям, делают основной нашу внутреннюю, духовную свободу***. Трудно отыскать смысл жизни в ситуации безусловного удобства, тогда как во время войны люди принуждены по другому принимать действительность. Обнаружив, что горизонт закрыт, мы переоцениваем то, что у нас есть. Все плохо?Возможно, это значит, что нам пора пересмотреть свою жизнь – бездумное потребление, веселия, пассивность, безразличие к иным. Ничто не мешает поменять свое поведение. «Во времена кризиса мы вспоминаем о том, что жизнь многомерна, и это превосходно для нас, – считает Эльза Годар. – Потому что ежели мы не умеем анализировать опыт несчастья, хвори, неудобств, то утрачиваем свою человеческую сущность. В былые времена человек обязан был биться за пищу, местность и так дальше. Сегодня, когда, что ни скажи, наша жизнь по превосходству комфортна и безопасна, стоит биться против пораженчества, неверия в свои силы, которое обхватывает нас больше с каждым деньком, и отвоевать свою жизнь, чтоб вновь придать ей смысл». Философ подсказывает, что слово «кризис» происходит от греческого kairos и значит «своевременность, уместность, самый пригодный момент». То есть «сейчас либо никогда». * Толковый словарь российского языка под ред. С. Ожегова, Н. Шведовой(Азбуковник, 2000). ** Исследование проводилось профессионалами в области медицинской психологии Университета Цюриха(Швейцария), опубликовано в журнальчике NeuroImages в 2007 году. *** В. Франкл «Сказать жизни Да!Психолог в концлагере»(Смысл, Альпина нон-фикшн, 2009). Комментарий эксперта Михаил Эпштейн, философ: «Преодолевать кризис внутренне.» Часто нам кажется, что кризис – итог политических конфликтов, а сами мы ни в чем же не виноваты. Это не так, считает философ Михаил Эпштейн. И мы будем малосильны что-то сделать, пока каждый не понимает меру собственной ответственности. «Всем, кто застигнут кризисом, приходится преодолевать его внутренне, вглядываясь в основание собственного нрава и культуры. Сочувствовал ли ты всеобщему порыву под разудалым лозунгом «все – наше»?Ощущал ли прилив гордыни при виде слабеньких и униженных и всплеск радости при извещениях о чужих бедах?Слышал ли в собственном сердечко барабанный бой при кличе: «Танки на Киев», «Европу к стенке», «Победим Пиндостан», «Разгромим пятую колонну»?Надо вытащить из сердца эту занозу – убеждение, что мы лучшие, что мир перед нами в долгу и нас нечесно огорчают. Если усвоим, что правосудно, а по грехам нашим еще и милосердо, тогда полегчает, – но лишь ежели не остановимся на полпути, не попытаемся вновь схитрить. Российское сообщество нуждается в новеньком уровне самосознания, в критике даже таковых «незыблемых основ», которые выражаются понятиями «народ», «победа», «подвиг», «земля», «Россия»… Казалось бы, что отвратительного в таковых словах, как «русский мир» либо «Россия превыше всего»?Но подставим сюда, к примеру, Германию – и усвоим, почему для идущих в ногу со временем, вменяемых германцев невероятно так думать о себе в стране, вот теснее 70 лет выздоравливающей от нацизма. А наше тоталитарное прошедшее еще поглубже. Двенадцати лет тоталитарного не-истовства хватило Германии, чтоб опамятоваться, а Россия теснее 2-ой разов попадает в этот же капкан, из которого четверть века назад выбралась как бы невредимой, практически бескровно. Два извечно российских вопросца: «Кто виноват?» и «Что делать?» – получают сейчас, на суде всего сообщества, нежданные, но единственно вероятные ответы: «Ты сам виноват» и «Делать нечего». Выход один: раскаяться, возвращать чужое, расплатиться по всем счетам, понести заслуженное наказание. Тогда-то и начнется иная жизнь…» М. Э.