Программист, ждущий пересадки головы: «Профессору Канаверо не дозволяют работать»Валерий Спиридонов поведал, какой ему видится будущая операцияЗа заключительную недельку в гостях у парализованного владимирского программера, осмелившегося ради не совершенно лишь науки, но и себя самого на беспрецедентный научный опыт — ему отрежут голову, чтоб соединить ее с иным телом, — побывали фактически все телекомпании и газеты. Честно разговаривая, мне страшно его ничтожно: сходу видно, замучили жителя нашей планеты. Задают одни и те же вопросцы. Высказывают одно и то же колебание. Нет медли даже отоспаться. Но юноша не сдается: «Чем поближе будет время операции, тем больше работы, в том числе и с прессой. Я не отступлю».На нынешний момент посодействовать Валерию Спиридонову в осуществлении его мечты могут 200 000 рублей. Именно столько стоит перелет в США для роли в грандиозном научном конгрессе водящих нейрохирургов мира.Или пан, либо пропал. Кто одолеет?Скептики, считающие, что такое хирургическое вмешательство невероятно в принципе?Моралисты, грозящие гневом Божьим: разов родился не таковым, как все, увечным, так живи не рыпайся?Или он — 30-летний программер, полагающий, что имеет право делать со своим телом и головой все что захотит?В том числе и выздороветь.Распорядок дня программера Валерия Спиридонова нельзя считать обыденным. В отличие от фактически всех творческих жителей нашей планеты, он все делает по плану. Встает в 9 утра, завтракает, позже следует на работу — другими словами садится за комп.Без сторонней поддержки он не может переодеваться либо вымыть себя. Даже переместиться из кровати в инвалидное кресло — теснее неувязка. Зимой Валерий фактически не выходит на улицу — лишь ежели на балкон. Конечно, в том же городке Владимире есть положенные пандусы, но проехать по ним способен лишь тренированный акробат.Да что там разговаривать: таковая либо схожая жизнь — у большинства русских инвалидов.Но на прошлой недельке Валерий прославился на весь мир тем, что бросил вызов доле.Он может стать соучастником радикального мед опыта, который может поставить его на ноги. Но может и… уничтожить.«Да, наверняка, это сродни полету Гагарина в космос, такового же масштаба приготовления», — Валерий отдал 1-ое интервью западной газете. И в этот же момент взлетел на самый верх в топе Яндекса.«В силу собственной необыкновенности я прикидывал, какие варианты для меня были бы более хорошими, пусть даже и радикальные. И метод доктора Канаверо, ежели он сработает, будет идеальным».«Мы с медиком начали сотрудничать два года назад. Я достаточно просто отыскал его электронную почту, он оказался человеком открытым. Я просто набрал его имя в поисковике».…О том, что их мальчик — не совершенно таковой, как все, предки узнали, когда Валере был всего год. Очевидные признаки: он не выучился ползать и так не пошел. Генетическая поломка — ни у кого из недалёких родственников такового болезни нет.«Обследовали меня, еще малюсенького, в Киеве и в Москве. Сам я вообще-то родился в Челябинской области, но по Советскому Союзу нашу семью помотало, потому что отец был военным… Диагноз мой тоже был поставлен не сходу, потому что по данной хвори чрезвычайно малюсенько статистики, и она плохо диагностируется на ранешном этапе».Это на данный момент проводятся трудные генетические анализы, а тогда нездоровых синдромом Верднига—Хоффмана определяли по форме стопы.Редчайшая патология, которая встречается один разов на 100 тыщ младенцев. Большинство из их не доживает даже до совершеннолетия. Слабеют мускулы, атрофируются сердитые окончания. Но как словно бы для компенсации у таковых деток традиционно чрезвычайно превосходно развит интеллект.«Перспектив никаких не было, — продолжает Валерий Спиридонов. — То есть стало понятно, что мускулы не будут расти. Динамика замедлилась, но прогресса ждать не стоит. Руки пока работают, но могу я лишь поднять сотовый телефон либо передвинуть компьютерную мышку. Я изо всех сил стараюсь поддерживать их в рабочем состоянии. Они — единственное, что у меня осталось».На спорт, даже поддерживающую терапию, не хватает сил. «Разве что покрутить пальцем у виска, как фактически все про меня сейчас думают», — усмехается Валерий.«Когда на меня вдруг «свалилась» слава, выяснилось, что я немножко недооценил скорость передачи инфы в наш век технологий. Многие из моих недалёких просто не знали, что происходит, кому-то не успел сказать. Все были в шоке. Мама меня поддержала однозначно. Она ко всему этому относится чрезвычайно серьезно, даже серьезнее, чем я сам».— Операция обязана продлиться 36 часов. Группа докторов будет работать посменно. Все это время, и еще какое-то — позже, вы будете находиться в состоянии комы. Прогнозировать, как оно все закончится, на данный момент невероятно. Не страшно будет засыпать?..— Мы посчитали, что кома будет продолжаться приблизительно месяц — с начала операции до завершения сращивания тканей — и приблизительно год реабилитации. Конечно, это будет не на
«живом» мозге, другими словами не на активно работающем, я полагаюсь. Суть технологии доктора Канаверо — в том, что температуру организма понизят, через сердитые волокна будет проходить маленький электрический ток, для стимулирования их сращивания применят особенный хим состав биогеля. Это целый комплекс мероприятий, которые обеспечат соединение нейронов. Как разов на данный момент я получил письмо, в каком описывался вариант, произошедший в одной из наших дальневосточных больниц, — там тоже работал чрезвычайно активный экспериментатор, который возвращал подвижность собаке с перебитым позвоночником. Так что ничего сверхнового в самой идее нет.— А ежели еще обратиться к художественной литературе...Валерий усмехается:— Конечно, я знаком с романом Беляева «Голова доктора Доуэля»; с медиком Франкенштейном, кстати, знаком тоже. Но, полагаюсь, конец нашего опыта будет более успешным.— Но это не попросту фантастические романы — в их подняты еще и философские темы: имеет ли право человек посягнуть на то, что дозволено лишь Всевышнему?Принесет ли это ему счастье?— Мне кажется, что в литературе очень сильно выпячиваются на 1-ый план философские вопросцы. Нет же никакой этической трудности в пересадке почки, сердца…— Как нет?В том же Интернете много историй о том, как нездоровому пересадили чужой орган — и равномерно он стал совершенно иным человеком, вспомнил о вещах, которые происходили не с ним, осознал в себе еще и часть личности донора… Не веруете?— Возможно, так и есть. Но суровых научных обоснований этому я не отыскал. Надеюсь, через два года узнаю точно.— А представляете, ежели вам, как теснее писали, пересадят тело казненного законопреступника...— Я считаю, что сознание и все, что с ним соединено — поведение, нравственные нормы, — они останутся в голове.— А необходимо ли будет разрешение донора на трансплантацию?С погибшими байкерами либо жертвами с пулей в черепной коробке все более либо наименее понятно, ежели у их, как и у фактически всех в Европе, есть официальное письменное согласие на пересадку их органов. А с теми же законопреступниками — как быть?Попросить заблаговременно?— На самом деле юридическая сторона законности наших событий еще дискуссируется. Во фактически всех странах сходственные операции невероятны. Где-то вообщем воспрещена трансплантология как наука. Но необходимо осмысливать, что правительство, которое захотит и в последующем быть руководителем в этом направлении, совершить прорыв — ведь научную мысль нельзя приостановить, — итак вот, такое правительство, я мыслю, модифицирует свое законодательство для этих целей.— А ежели никто не согласится предоставить под опыт свою местность?Что остается — нейтральные воды?..— Если правдиво, данных о том, где может пройти операция, у меня пока нет. Этим вопросцем занимается сам доктор Канаверо. А я просто жду последующего шага.— Какого?— Масштабной научной конференции в США: на нее съедутся водящие, лучшие нейрохирурги мира — и, как я полагаюсь, там будет сказано много новейшего.— Вы, очевидно, едете?— Только ежели удастся смонтировать помощь. Хотя я и работаю на две компании, для меня это дорого — порядка двухсотен тыщ рублей. При этом необходимо учитывать, что эта сумма — на двоих, потому что без собственного ассистента Никиты, который не отступает от меня ни на шаг, я в силу собственного состояния обойтись не могу. Пока что валютную помощь мне давали лишь совершенно обыкновенные люди. Богатых спонсоров нет.— Вы не опасаетесь, что посреди коллег доктора найдется много скептиков, которые разнесут грядущий опыт в пух и останки?— Такие отклики и на данный момент теснее есть — от резко негативных до сдержанно выжидательных. Некоторые разговаривают: «О'кей, мы можем чего-то не знать, но пусть Канаверо попробует, а там поглядим!»— Ничего себе «попробует»: у вас же всего один шанс!— Я верую в то, что все получится. Другого выхода у меня все одинаково нет.— А доктор Канаверо теснее делал опыты над животными?Ведь ежели вспомнить научные изыскания первооткрывателя в данной области — известного русского доктора Владимира Демихова, который объединял тело одной собаки с головой иной, — так он поначалу проверил свою теорию все-же на братьях наших наименьших. Да и в космос(разов уж мы общаемся в День космонавтики), вспомните, первыми полетели Белка и Стрелка...— У меня есть информация о опытах в данной области, но я пока не готов ее афишировать.— Но вы же звучно заявили о себе западным журналистам. Это тоже была какая-то часть плана либо пиар-акция?Или это было изготовлено потому, что на доктора Канаверо начало оказывать давление управление его поликлиники?Его даже вроде бы теснее уволили из-за этого...— Насколько я знаю, это правда: ему не дозволяют работать. Многие радикальные мед научные опыты, которые в состоянии сделать умопомрачительный прорыв, воспрещают. А без привлечения внимания к нашему проекту, в том числе и прессы, его воплощение невероятно. Поэтому мы и осмелились открыться. На мое удивление, до 95 процентов откликов, которые ко мне пришли за эту недельку, — положительные: меня поддерживают, хотят фортуны. Я верую, что все это не взирая. Доктор Канаверо обязан безмятежно продолжать свою работу, но не отвечать на нападки.— Еще и вопросцы со стороны церкви?— Да, как ни дивно, научных оппонентов доктора поддерживают священники: они считают будущий опыт сомнительным, брали на себя право рассуждать, что мы идем против Бога… Но разве Бог быть может против, ежели я стану счастливым и здоровым?На этом наша дискуссия с церковниками традиционно кончается. Вообще пока во всей данной истории больше чувств, чем ума.— Конечно, ведь мы — другими словами наша душа, — как разговаривают, состоим из головы и сердца, ума и чувств. А что основнее
для вас?— Я длинно шел к такому эксперименту. И не будь меня — такового, как я есть, — вообщем было бы непонятно: кому это все необходимо?Нам, инвалидам!Просто не многие утверждают о себе открыто. Люди с схожими диагнозами — они традиционно стеснительные, опасаются камер, посиживают дома и ни о чем же не требуют, тем паче так звучно. Но мы все нуждаемся в поддержки, в поддержке. И для себя я принял решение, что застенчивые черты нрава — это не позитивно, это не приводит к успеху, к достижению цели. Я не ужаснулся написать медику Канаверо. Я готов поменять свою жизнь. Да и на данный момент фактически все теснее меняю — в той же молодежной политике нашего региона. Что дотрагивается обыкновенной нашей жизни, то я много общаюсь с людьми, выступаю на заседаниях Общественной палаты Владимирской области… В любом случае, ежели мне удалось направить внимание на трудности инвалидов — я теснее счастлив.Екатерина Сажнева