Известный писатель, телеведущий, создатель ряда книжек по психологии общения, Андрей Максимов, который создал свою систему общения, не совершенно лишь подсобляющую людям избавиться от одиночества, но и меняющую их мировосприятие, ведает, как снять с собеседника маску и что опосля этого делать.
Все мы знаем знаменитую фразу Шекспира: дескать, весь мир театр, в нем дамы, мужчины — все актеры.
Один из самых известных психиатров современности Эверетт Шостром пишет о этом еще жестче: «Парадокс современного жителя нашей планеты в том, что, будучи не попросту мудрым, но и интеллигентным созданием, он сам себя загоняет в состояние неосознанности и низкого уровня жизненности... Мы обыкновенно надеваем ту либо иную маску — у каждого их несколько — и принимаем роль в общем маскараде, именуя его жизнью».
Сказано здорово, но остается вопросец: для чего же мы это делаем?Понимая, что очень нередко — чтоб не сказать непрерывно — мы ведем себя неискренне, врем и себе и иным, мы очень изредка задумываемся над вопросцем: c какой целью мы играем?Мы привыкли к тому, что жизнь — это маскарад, и даже не задаемся вопросцем: а для чего же мы, фактически разговаривая, надеваем маску?
Какие вообщем посещают маски и для чего же они употребляются?
Маски карнавальные. Они вроде бы превращают жителя нашей планеты в другое существо. Такие маски очень обожают детки: им нравится, что дословно за секунду можнож перевоплотиться в котенка либо в человека-паука. Буквально за секунду можнож стать иным, не тем, кто ты есть на самом деле.
Маски рыцарские. Маски вратарские. Маски для плаванья в воде. Все они служат не для перевоплощения жителя нашей планеты в кого-либо другого, а для его охраны.
Та не видимая никому маска, которую мы надеваем каждый день, соединяет эти два характеристики: маска преобразует нас в другого жителя нашей планеты, чтоб защитить. Другими словами: человек играет роль поэтому, что он чего-то боится. А чего же непосредственно он боится?
Любой человек боится, что его обидят.
Что это означает?Он боится, что ему произнесут, укажут, покажут, намекнут, обоснуют, что его место — совершенно даже не в центре жизни.
Когда начальник надевает маску взыскательного управляющего — он боится, что подчиненные не примут его как шефа и могут обидеть. Когда влюбленная женщина надевает маску хладнокровия — она боится, что ежели будет чистосердечней, ее обидят. Когда метрдотель в ресторане надевает маску гостеприимного владельца — он боится, что вам не понравится ресторан, вы сюда больше не придете и ему будет огорчительно. Этот ужас больше и глубинней, чем опасение, что из-за вашего неприхода ресторан растеряет средства. Когда ребенок надевает маску смирения и повиновения — он боится, что его накажут. Когда человек, общаясь с вами, надевает маску крутого — это почаще всего происходит оттого, что он боится: вы поймете, что он на самом деле не так крут, и обидите его.
Осознанно либо неосознанно, отдавая себе в этом отчет либо не отдавая, но мы все опасаемся злости мира. Боимся, что мир укажет нам наше место — где-нибудь на обочине жизни.
Подобная робость быть может выражена в лишней грубости либо в показном смирении — это дела не меняет. Корни одни и те же.
Из чего же изготовлена маска, которую надевает на себя человек?
Метафорически разговаривая, она изготовлена из воска: кажется жесткой, но просто расплавляется теплом.
Итак, маска, которая надета на жителя нашей планеты, быть может расплавлена нашим теплом. Как мы можем проявить это тепло?Сделать так, чтоб человек ощутил себя центром мира.
Это самое основное. Вести себя и беседовать с человеком так, чтоб он сообразил: он на данный момент — база и центр вашего мира.
О том, как этого достигнуть, мы разговаривали довольно много, не будем повторяться.
Мы можем беседовать человеку комплименты.
Более того, мы любим это делать. Нам кажется: нет ничего проще, ежели беседовать людям комплименты.
Это — не так. Говорить комплементы — очень тяжело и даже опасно.
Поскольку человек, надевший маску, ожидает от мира злости, он очень просто может рассмотреть в вашем комплименте иронию, отчего маска его станет еще наиболее крепкой.
Если вы все-же осмелитесь делать комплименты вашему собеседнику, вам необходимо держать в голове: комплименты делятся на чистосердечные и те, которые мешают общению, а время от времени и истребляют его.
Помните: придумать благовидный комплимент, который ваш собеседник сочтет за чистосердечный, — это искусство, которым обладают немногие. Имеет смысл прибегать к комплиментам, лишь ежели вы убеждены, что являетесь знатоком этого искусства.
Мы можем задавать вопросцы, которые принуждают собеседника вспоминать. Во-первых, такие вопросцы, как мы теснее разговаривали, «размягчают» жителя нашей планеты, принуждают его мыслить о превосходном и, таковым образом, подсобляют снять маску.
Во-вторых, такие вопросцы демонстрируют, что вы заинтересованы в вашем визави, вам занимательна его жизнь, он занимателен вам как человек.
Значит ли это, что, снимая маску с жителя нашей планеты, мы обязаны пренебрегать про вопросцы, которые принуждают мыслить?
Ни в коей мере!
Мы нередко видим по телеку либо слышим по радио чиновников, отвечающих на вопросцы журналистов заблаговременно заготовленными ответами. Они беседуют вроде бы не словами, а блоками слов.
В данном варианте интервью выходит формальным, оно не предоставляет никакой инфы, другими словами полезной и/или занимательной новинки.
Такое может произойти, и когда вы беседуете с начальником, с ином, с женой, с ребенком... Да с кем угодно!
Собственно, семейные скандалы — это когда супруга и супруг надевают определенные маски(обычно, маски обиженных жителей нашей планеты)и задают друг другу знаменитые им вопросцы, на которые очень превосходно знают ответы.
Для того чтоб перевоплотить домашний скандал в интервью, как разов и необходимы вопросцы, которые принуждают раздумывать.
Мне не разов приходилось беседовать с политиками, и я увидел, что обыкновенные вопросцы: «Как?», «Почему?», «Почему вы так решили?» — принуждают их поначалу приостановить поток речи, позже задуматься, а позже маска сама слетает с их личика.
Начальник утверждает: «Экономический кризис. Я не могу увеличивать вам зарплату, поэтому что малюсенько денег». На это можнож возразить воспитанным вопросцем: «Это означает, что я не должен делать больше того, что делал за ветхую зарплату?»
Ребенок разговаривает: «Я не могу прибывать из школы и сходу садиться за уроки. Я устал». «Понятно, — усмехаетесь вы.— А сейчас представь, что ты — сам отец и у тебя у самого ребенок, который не делает уроки. Что ты будешь делать?Отстанешь от него?Но тогда он будет непрерывно получать двойки и в конце концов остается на 2-ой год. Как же быть?».
Вопросы, которые принуждают вспоминать, растапливают маску.
Вопросы, которые принуждают мыслить, срывают маску.
И здесь уж вы обязаны сами ориентироваться: когда, какие вопросцы и как задавать.
Итак, невидимую маску с вашего собеседника можнож снять различными методами.
Однако надобно держать в голове: ежели в последующем вы сделаете что-то, что вызовет сомнение вашего собеседника, и он опять наденет маску, — то это теснее будет охрана не из воска, а — выскажемся так — из чугуна и стали. И снять ее окажется еще трудней, ежели первую.
Почему?
Давайте разберемся.
Мы живем в довольно брутальном мире. Очевидно, что когда вы прибываете к собеседнику, он ежели не ожидает от вас злости, то подразумевает, что она быть может.
Вы произнесли комплимент. Вы улыбнулись. Вы задали вопросец, который повернул вашего визави к приятным воспоминаниям и уверил его в том, что вы увлекались его жизнью.
Другими словами: вам удалось доказать, что вы не агрессивны. Собеседник разоружается: раскрывается вам навстречу. Снабжает вас непосредственно той информацией, за которой вы пришли.
И вдруг вы наносите ему удар. Глупым, острым вопросцем(о их мы побеседуем чуток ниже). Или неискренним комплиментом. Или выраженным желанием выяснить о вашем собеседнике что-то такое, что он категорически укрывает...
Да малюсенько ли еще существует способов и способностей убить доверие?..
Собеседник чувствует себя обманутым: лишь он ощутил себя центром мира, и вдруг — такое...
Понятно, что он опять начнет себя оберегать. Понятно также и то, что эта — 2-ая — охрана будет куда серьезней и сильней, ежели 1-ая. Всегда ли необходимо снимать маску с собеседника, либо время от времени ее проще не подмечать?
Прежде чем вы поставите впереди себя задачку — снять маску с вашего интервьюируемого, вы обязаны твердо понять: надобно вам это делать либо нет.
По сути, этот вопросец формулируется так: для получения инфы вам удобней, выгодней, правильней созидать впереди себя социальную функцию либо живого жителя нашей планеты?
Речь о снятии маски может идти лишь в том случае, ежели вы видите впереди себя живого жителя нашей планеты.
Вас приостановил инспектор ДПС. На нем непрерывно надета маска самого основного начальника мира. Чаще проще подыграть ему в данной роли, чем длинно снимать с него маску.
К вам пришел подчиненный, который плохо исполняет свою работу. Он играет роль слуги, готового на все. Если вы желаете, чтоб он превосходно и осознанно делал свое дело, — вам придется поработать над тем, чтоб он снял маску, докопаться до его человеческой сути и, таковым образом, повлиять на него. Если вам довольно того, чтоб он исполнял свои функции формально и верно, — делать все это нет необходимости.
Вам предстоит суровый разговор(интервью)с вашим ребенком, скажем по предлогу его успеваемости. Ребенок панически боится, что его обидят предки, — и правдиво играет роль провинившегося воспитанника. Опять же, вам решать: нужен вам суровый, человечий разговор с своим чадом либо довольно формального «втыка».
Мне кажется занимательным, что фактически все знаменитые городка носят маски — это всеобщее представление о их, некий миф, который сотворен, скажем, о Москве и Париже, о Иерусалиме и Лондоне, о Нью-Йорке и Рио-де-Жанейро...
Вы желаете выяснить город — получить от него информацию — либо вам довольно обыкновенного, всеобщего взора?Это ваш выбор.
Но ежели вы желаете брать у городка интервью, вы обязаны задавать городку такие вопросцы, которые принудят мыслить вас. Почему здесь такие люди и таковая масса?Что испытал этот город и каким он вышел из этих испытаний?Почему люди в ресторанах Мюнхена посиживают и беседуют не так, как в ресторанах Москвы?
Интервью у известного городка — городка, у которого есть миф, — это непрерывно снятие с него маски.
А когда ты разговариваешь с самим собой — занимаешься самоанализом — тоже надобно снимать маску?
Если разговору с самим собой обязано предшествовать снятие маски — означает, ваша жизнь складывается до таковой ступени катастрофически, что надобно безотлагательно что-то поменять и в себе, и в жизни.
Необходимость снять маску с самого себя, как мне кажется, это не неувязка, а диагноз.
Если человек играет роль перед самим собой, означает, он обязательно себе не доверяет. А кому же он тогда доверяет?
Бог(Природа)создал жителя нашей планеты с определенным личиком. Маску он приделал себе сам, опасаясь, что его обидят.
Если маска приросла к личику так, что не оторвать, — то человек перестает быть фактически человеком: Бог(Природа)творил его иным.
Вы не сможете совладать с данной неувязкой?Значит, надобно обращаться к профессионалом либо к приятелям. Но жить с таковым диагнозом — ошибочно.
Многие люди убеждены: для того чтоб снять с жителя нашей планеты маску, надобно задавать ему острые, досадные вопросцы. Мол, такие вопросцы открывают жителя нашей планеты.
Так ли это?
Надо ли задавать острые вопросцы?
Мы идем к начальнику ДЭЗа выяснить, почему нас в подъезде не делается обещанный ремонт. Или мы идем к начальнику спросить, почему не выплачивается обещанная премия. Или мы идем к собственному ребенку понять, почему он прогуливает школу. На что мы настраиваем себя?Какие вопросцы проворачиваем мы в голове?Даже ежели в этот момент мы не прогнозируем будущее, а приготовляемся к нему — к какому непосредственно будущему мы приготовляемся?
Согласимся, что нередко мы предполагаем последующее: я спрошу начальника ДЭЗа, осмысливает ли он, что получает зарплату из моих налогов и поэтому должен мне подсоблять?Я спрошу собственного начальника, как он считает, можнож ли нормально работать, ежели подчиненный не верует начальнику?Я спрошу собственного малыша, осмысливает ли он, что ежели будет прогуливать школу, остается на 2-ой год?
Мало того, что таковым образом мы настраиваем себя на конфликт, так мы еще и предполагаем задать вопросцы, которые «закроют» для нас собеседника не дозволят получить от него подходящую нам информацию.
Ведь что такое, в сущности, острые вопросцы?
Это вопросы-нападения, вопросцы, с поддержкою которых мы нападаем собственного собеседника.
А что делает человек, когда его нападают?
Защищается, закрывается.
Почему мы задаем острые вопросцы?
Потому что желаем сказать: «Здравствуйте, это я!» Мы рассчитываем показать свою «крутость», смелость и нестандартность.
Возможно, это нам даже удастся. Вполне вероятно, что опосля такового начала беседы мы почувствуем свою силу и значимость.
Только вот получить информацию от закрытого жителя нашей планеты — фактически невероятно.
Значит ли это, что во время беседы вообщем нельзя задавать острые вопросцы?
Нет.
Безусловно, можнож сказать одно: с острых вопросцев никогда нельзя начинать общение.
Однако во время разговора(интервью)посещают ситуации, когда собеседник, невзирая на все ваши усердия, не предоставляет вам подходящей инфы либо даже категорически не отвечает на ваши вопросцы.
Когда применены все остальные методы получения инфы — и единственно в данном варианте, — вы сможете применять провокацию.
Провокация в интервью может появиться лишь как итог безуспешного течения беседы.
Провокация в интервью — это таковой метод ведения беседы, при котором вы сознательно сердите собеседника, полагаясь на то, что это поможет получить подходящую информацию.
Все ваши острые вопросцы начальнику ДЭЗа, собственному начальнику либо собственному ребенку вы сможете задать, лишь ежели ощущаете бессмысленность и формальность текущего разговора.
Приведу пример из своей телевизионной практики.
Давным-давно, теснее, пожалуй, наиболее 10 годов назад у меня на эфире программы «Ночной полет» был известный рок-певец Константин Кинчев.
Разговор с ним очевидно не клеился: на все вопросцы он отвечал без охоты, лениво, вроде бы делая мне одолжение.
Поняв, что беседа очевидно не следует, я спросил его:
— Скажите, а вам не охото со мной беседовать?
Вопрос очевидно провокационный.
Кинчев ответил удивленно:
— Не охото.
— А для чего же пришли?— спросил я.
— Продюсер произнес, что надобно новейшую пластинку рекламировать.
— Рекламируйте.
Кинчев показал новейший диск.
Но как человек, обязательно, разумный, он сообразил, что ситуация досадная и ошибочная, что смотрится он, что величается, не комильфо. У него не оставалось другого выхода, как собраться. Дальше пошел обычный разговор.
Острый, досадный, провокационный вопросец — это суровое орудие. И, как и всякое суровое орудие, в беседе(интервью)его следует применять изредка и вынужденно. Когда другие методы получения инфы не сработали.
Это орудие, с поддержкою которого — вероятно — вы сорвете маску со собственного собеседника. Просто-таки разорвете ее.
Но ежели провокация не удастся, ежели она не раскроет собеседника, то она закроет его навсегда. Беседу можнож будет заканчивать.
Одно дело, когда человек надевает маску, и, согласитесь, совершенно другое, когда он лжет.
Как распознать, что собеседник лжет, и что в данном варианте делать?
Человек так занимательно придуман Богом(Природой), что ему врать неловко.
Классик утверждал, что правду беседовать просто и приятно. Соответственно: врать — тяжело и досадно.
Сам факт того, что человеку тяжело и досадно врать, свидетельствует о том, что ложь неестественна.
Помните, героиня большого кинофильма «Формула любви» Горина — Захарова утверждала: когда обожают — тогда видно?
Перефразировав эту формулу, можнож неустрашимо утверждать: когда лгут — тогда видно.
Именно в силу того, что для жителя нашей планеты врать неестественно, он обязательно выдает себя.
Вдруг человек становится излишне беспокойным, у него начинают бежать глаза В речи появляются паузы, которые не совершенно лишь дивят вас, но очевидно сердят и самого разговаривающего. Он начинает ерзать на стуле, будто ему неловко посиживать.
Или, напротив, начнет беседовать излишне вдохновенно, пафосно, но глаза при всем этом будто немножко напуганные.
В своей жизни я встречал очень малюсенько жителей нашей планеты, которые могут врать, что величается, органично. Они есть. Но, к счастью, большая часть сочиняют все-же не они.
Короче разговаривая, ежели вы будете внимательны к собственному визави, вы обязательно увидите, что он лжет.
Мы не разов теснее разговаривали, что интервью дает человек вольный. И когда он начинает излишне выдумывать либо врать, он вроде бы попадает в плен собственных фантазий, своей брехни.
Любая несвобода — это неестественное состояние. Когда человек вдруг начинает вести себя не по привычке — это обязано вас заставить задуматься.
По предлогу того, как распознать ложь, — написаны целые книжки. Книги, вообщем, о чем лишь не пишутся!
На самом же деле ложь жителя нашей планеты вы почти непрерывно ощущаете.
Другое дело: для того чтоб понять, где ложь, а где правда, невербальных признаков теснее недостаточно.
Тут может посодействовать наша гвардия — наши вопросцы.
Если вам кажется, что человек выдает вам лживую информацию, постарайтесь задать ему так именуемые закрытые вопросцы, другими словами такие, которые требуют однозначного ответа: «да» либо «нет», либо те, что требуют конкретного ответа.
Как верховодило, когда жителя нашей планеты, что величается, припирают к стенке и задают вопросцы, на которые он должен однозначно ответить, — ему становится нестерпимо тяжело врать и изворачиваться.
Вам надобно брать интервью у малыша по предлогу того, прогулял он на данный момент школу либо нет. Как верховодило, в данной ситуации мы заходим издалека, начинаем спрашивать: — как на данный момент было в школе, что новейшего... Ребенок может массу чего же поведать.
Можно действовать по-другому.
Вы спрашиваете:
— Ты прогулял на данный момент школу?
— Нет, — разговаривает ваше чадо.
Но по его виду вы разумеете, это — неправда.
Ряд конкретных вопросцев: «Сколько на данный момент было деток в классе?», «Какие были уроки?», «Что давали на завтрак?» — принуждают его сдаться.
Если вы желаете получить информацию от жителя нашей планеты, вы не обязаны делать вид, будто не подмечаете, что он лжет.
Человек, которого вы один разов в течение беседы словили на вранье, быстрее всего, больше не будет вам врать.
Он готов стать раздраженным на какое-то время. Он может даже прервать разговор.
Но ежели он его продолжит — будет беседовать правду.
Человек, который удостоверился в том, что вы не разумеете, что он лжет, — будет заниматься сиим и далее. И означает, интервью как метод получения инфы закончит иметь смысл.
Из книжки "Общение. В поисках общего"