Когда же закончится вождь?

Кое-что о природе авторитаризма: почему у жителей нашей планеты так просто сгибаются колени и есть ли в этом коленопреклонении какая-нибудь выгода.

Авторитаризм — приблизительно то, что происходит на данный момент в России, так что некие познания о природе такового явления могут оказаться небесполезными тебе, о драгоценнейший читатель. Поэтому нам пришлось заменить одну очень забавную, занимательную и сексапильную статью вот данной тягомотиной. Ты уж извини.

Что, практически разговаривая, значит термин «авторитаризм», разъяснить достаточно тяжело, потому что существует достаточно много его описаний, посреди которых несколько канонических. Но какого-то единичного, образцового, всеми признанного определения до сих пор нет.(Если тебе на данный момент вдруг абсолютно нечем заняться, можешь попытаться придумать его сам.)

Авторитаризмом величается система, при которой сообщество находится в полной власти 1-го жителя нашей планеты(в редких вариантах — группы конкретных лиц, к примеру одной семьи). При этом фаворит считается властителем не потому, что он, скажем, папа римский или британская царица(желая и быть может ними обоими сразу). Нет, он звезда и солнце цивилизации, потому что он — Медведий Крокодилович Пупкин, и всем понятно, что лишь под его разумным управлением страна будет семимильными шагами двигаться к процветанию и прогрессу. При этом 99% народонаселения могут быть убеждены, что Медведий Крокодилович в общем и целом тля подзаборная, но великая часть уверенных будет искренне ставить свечки за его здравие и благодарить судьбу за такового великолепного управляющего.

Непонятно?Ну, недаром авторитаризм время от времени называют «социальной шизофренией». Впрочем, на данный момент мы копнем чуток глубже, и ты во всем великолепно разберешься.

Часто посещает проще разъяснить какое-то явление, рассказав, чем оно не является*.

Например, традиционные европейские монархии феодальной эры не были авторитарными государствами, потому что королями почаще всего становились по праву рождения, в народной поддержке властители нуждались очень слабо, зато очень зависели от элит и влиятельных кланов, а деятельность монарха была ограничена большим количеством законов, за нарушение которых постоянно было реально лишиться короны совместно с ушами, на которых она держалась.

Традиционные азиатские цивилизации, где слово падишаха было законом для всех и каждого и где хоть какой визирь мог быть преобразован в фарш лишь из-за того, что у халифа ныне игривое настроение, также не являются авторитарными сообществами — это величается «деспотия». Тут тоже связь правителя с народом призрачна и несущественна, люд при виде хана лежит личиком в пыли и опасается его до погибели, но при всем этом глубочайшей страсти к почитаемому фавориту не испытывает.

Общества, где затянутые в черную шкуру граждане с кокардами обшаривают дома в поисках запретных книжек и еврейских деток, где все в единичном порыве маршируют на фронт и на заводскую проходную, вскидывая руки перед портретом главаря, — это тоже не авторитарное правительство, а тоталитаризм и даже фашизм. Лидеры здесь являются таковыми же заложниками выплавившейся идеологии, как и жители концлагерей, разве что уровень удобства будет получше*.

Авторитаризм же — это ситуация, при которой страна оказывается вверена одному руководителю, сходственно коммерческой компании. Жизнь здесь течет по принципу «хозяин — барин», и это главное право, главной закон и главная мысль страны. При этом легитимность правителя не вызывает колебаний у подавляющего большинства народонаселения, ни о какой настоящей сменяемости власти речи не следует, а элиты присутствуют в полном небрежении, потому что любимый король коронован всем миром, улицей и подворотней и потому чихать желал на влиятельные кланы. Если сиим кланам дороги рассудок и жизнь, то пусть пакуют чемоданы или посиживают тихо-тихо.

Чаще всего опосля революции или других суровых колебаний. Герой-руководитель подполья, или всенародно любимый генерал, или просто какая-то впору подсуетившаяся мелкая сошка въезжает на броневике в королевский дворец и начинает наводить порядок. Некоторые исследователи считают, что авторитаризм — это практически природный переходный период от монархии к демократии, когда сообщество, сломав свои ветхие принципы и еще не выработав новейшие, наполняет пустоту вот таковой конструкцией. Общество просит смен, свобод, поля для развития, но базы для этого нет, нет самоуправления, нет законов, нет традиции демократии. Вот и возникает странноватый мутант — когда на троне по-прежнему находится самодержец, но этот самодержец всей душой за свободу народа, за право народа, равенство, братство и золотые унитазы для своей двоюродной кузины.

И ежели сообществу повезет, то на вершине окажется не совершенно лишь коллекционер золотых унитазов, но и человек наиболее или наименее готовый к работе по творению всех тех главных штук, без которых демократия немыслима. Будет проводить демократические реформы сверху на собственный ужас и риск. А ежели не повезет, то ничего не поделаешь. Все вновь пойдет по кругу до последующего витка.

Понятно, что все зависит от того, какой головой был доукомплектован зад, усевшийся на вершине публичной пирамиды.

Вы программируете обычного суперэгоцентриста. Он загребет все материальные ценности, до которых сумеет достать, а потом свернет место, закуклится и остановит время.

Понедельник начинается в субботу

Часть ценностей пойдет на подкормку верных слуг, часть будет выдаваться подачками народонаселению(оно в бедных и малоразвитых странах, к счастью, устроено так комфортно, что пачку печенья, присланную из администрации президента на день рождения, будет оценивать больше, чем экономическую или политическую свободу), но остальное будет откладываться в заначки по банкам всего мира, также пойдет на дворцы, яхты и самолеты.

Яркий пример. Рафаэль Трухильо, президент Доминиканской Республики в 1930–1961 годах. Прибрал к своим рукам практически все веские земледельческие угодья страны, практически истребив больших землевладельцев, брал под собственный контроль экспорт и импорт, «трухилизировал» в собственную собственность практически все промышленные комплексы и воспретил людям противиться всем сиим под опасностью безотлагательной экзекуции. Экономика страны за 30 лет такового правления перевоплотился в прелестные руины. Трухильо объявил, что всему предпосылкой — рабочие-мигранты из соседнего Гаити, и для веселия народонаселения перебил 20 тыщ гаитян.

В конце концов. ЦРУ организовало убийство Трухильо, опосля чего же страна полста лет невыносимо выбиралась из экономической и социальной ямы.

Яркий пример. Жан-Бедель Бокасса, президент Центральноафриканской Республики с 1966 по 1976 год. Откровенно чокнутый каннибал на престоле, превративший правительство, и без того не очень состоятельное, в фантасмагорический мир дрожащих нищих, преднамеренно уничтожавший интеллигенцию и доведший ЦАР до того, что к концу его правления на всю страну остался лишь один неубитый стоматолог. Приказал раздавить грузовиками школьников, протестовавших против введения обязательной и дорогой школьной формы, сшитой в ма­стерских, принадлежавших Бокассе: 100 деток в возрасте от 7 до 15 лет были пойманы, соединены и брошены под колеса машин.

В конце концов. Франция отправила отряд коммандос свергнуть правителя. Операция прошла удачно, Бокасса бегал.

Яркий пример. Пак Чонхи, президент Южной Кореи в 1963–1979 годах. Пришел к власти методом выборов опосля длинных лет военного и политического беспорядка в стране. Южная Корея на тот момент была обычной бедной государством Южной Азии, проигрывала в экономической мощи питаемой СССР Северной Корее и являла собой грустное зрелище опосля практически всех лет японской оккупации. Пак Чонхи сделал ставку на помощь США(к этой стране в Корее относились превосходно)и Японии(ее корейцы терпеть не могли, и было за что). Пак Чонхи пригласил в страну японский и южноамериканский капитал, обеспечил поддержку местным большим промышленникам, всячески подсоблял бизнесу, но при всем этом яростно преследовал коммунистов как представителей северокорейского воздействия, националистов как соперников дружбы с Японией и либералов, которым не нравилось, что он накрывает их газеты, посылает боец во Вьетнам, ворует, пытает и убивает жителей нашей планеты, подгреб под себя все суды, СМИ и т. д.

В конце концов. Уровень жизни возрос в 10-ки разов, страна сделала умопомрачительный экономический и соц рывок, став одной из самых развитых держав мира. Пак Чонхи был убит начальником своей разведки во время пробы муниципального переворота. После него к власти пришел Чон Ду Хван, который продолжил дело предшественника.

Правитель, осознавший, что в его руках вдруг оказалась самая истинная страна, традиционно начинает с хабара народонаселения. Народ — источник его власти, и желанно желая бы на словах, желая бы для начала сделать ему приятно, а то броневик еще от замка далековато уехать не успел. Поэтому все тераны непременно разыгрывают популистскую карту, стараясь приглянуться своим новеньким подданным, в том числе самым низким низам. Мешок риса в каждый ребяческий сад, разрешение многоженства, общественная порка королевских жандармов, целование сирот в щеки, липкие от подаренных эль-президенте конфет. Народ видит, что новейший король желает такого же, что и он. Народ видит, что новейший король взыскательно угрожает пальцем дворянам. Народ видит, что на Новый год водку безвозмездно предоставляют. И, окончательно, таковой примечательный король обязан делать все, что пожелает, чтоб проклятые кулаки-олигархи, журнашлюхи-либерасты и законники-крючкотворы не мешались под его царевыми ножками.

Если на данный момент король успеет разыграть карты так, чтоб укрепить свою власть, не попав под реальное воздействие мощных структур; ежели ему не навяжут идеологическую програмку какой-либо влиятельной партии; ежели он успеет перехватить прямую власть над СМИ, армией, судами и милицией, двинет опасных соперников с ключевых постов не растеряет при всем этом репутации, то последующие 30 — 40 лет, ежели печень не подведет, он теснее может создавать что угодно, имея от народа карт-бланш на любые идиотские выходки.

Часто, но, посещает, что авторитарный фаворит принуждён прижиматься в поисках опоры к самой мощной сортировке, и ежели эта сортировка исповедует какую-нибудь твердую идеологию, то страна съезжает из авторитаризма в тоталитаризм. И теснее сам правитель будет жить по тем законам, которые ему придется подписывать: чучхе и шариат исключений не дозволяют.

Если же данной угрозы удалось недопустить, то судьба сообщества будет зависеть от одного-единственного фактора: как глуповат, жесток и алчен человек, оказавшийся волей варианта во главе пирамиды.

История знает образцы, когда авторитарные фавориты оказывались не таковыми уж кровопийцами и кретинами. Ли Куан Ю в Сингапуре или, скажем, Чон Ду Хван в Южной Корее хоть и имели досадную повадку гноить собственных политических оппонентов в тюрьмах, а то и совершенно(в корейском случае)отправлять их к духам предков во время боязливых мятежей, в целом удачно совладали со своей задачей — реформировать отсталое сообщество за одно поколение, либерализовать экономику и, по великому счету, сыграть роль прогрессоров, хоть не без купюр.

Чаще, но, выходит по другому. Диктатор, получивший власть в расцвете лет, традиционно очень плохо подходит для управления государством. Королей желая бы с юношества агрессивно дрессируют, предоставляют им лучшее образование и держат за жабры семейными отношениями с иными монархами. После же революций и переворотов на троне оказываются люди, превосходно приспособленные к борьбе за власть, но никуда не пригодные в плане управления. А безграничная власть играет дурную шуточку с неподготовленными натурами: подогреваемые народной любовью, такие правители начинают искренне веровать в то, что они избранные, что они полны подлинной мудрости, что ними управляют боги.

Саддам Хусейн(Ирак), Рафаэль Трухильо(Доминикана), Муаммар Каддафи(Ливия)сначала своей властительной карьеры были полностью солидными людьми, и то, что они окончили жизнь, превратившись во полностью бешеных упырей, — практически неминуемое следствие распада личности, потерявшей ограничительные рамки.

Сплошь и рядом опосля революций к власти прибывают представители низов — полуграмотные и недалекие(все три перечисленных правителя имеют как разов такое происхождение)*. Если твое образование дозволяет тебе лишь писать свою партийную кличку без грамматических ошибок, но перед тобой склоняются академики и доктора, то это очень развращает. Если ты вырос в нужде, ты зависим от роскоши куда посильнее, чем отпрыски аристократов, привыкших есть с золотой ложки и потому не придающих ей особенного значения. Когда ты, в глубине души осознающий свою ограниченность и недалекость, вершишь судьбы мира, всех других жителей нашей планеты ты начинаешь считать еще неразумнее себя — и в итоге ненавидишь население земли.

Крупнейший исследователь авторитаризма, германский философ и социолог Теодор Адорно первым предположил, что склонность жителя нашей планеты слепо покоряться властям — далековато не совершенно лишь продукт воспитания и идеологии. Любовь к фавориту — явление традиционно чисто био порядка, когда-то сыгравшее большую роль для выживания человеческого сообщества. И не совершенно лишь человеческого.

Наблюдения, изготовленные этологами над воронами, собаками, шимпанзе и гориллами, подтверждают: приблизительно 20% популяции лишены такового чувства — это будущие потенциальные фавориты или «третейские судьи», зорко следящие за слабостями и промахами вожака. Эти категории лишь имитируют почтительность к главарю или держатся в стороне от него. Однако 80% членов группы искренне и охотно подставляют ему пузико в символ приветствия, отрадно машут крыльями или добровольно таскают ему почтительные бананы.

С воришками и людоедами на президентских постах в целом все светло, и навряд ли кто ошибется в перспективах управляемой ними страны. Но когда безраздельная власть достается человеку интеллигентному, разумному и предусмотрительному, то, казалось бы, можнож со практически всем смириться ради процветания и величия собственного страны. Политологи с пеной у рта спорят о плюсах правления Ли Куан Ю, Чон Ду Хвана и Аугусто Пиночета, которые хоть и полнили тюрьмы и расстрельные стадионы несогласными, но в целом сделали много чего же превосходного.

И в принципе, наверняка, в переходные периоды правление авторитарного фаворита, не связанного законами и интересами отдельных групп, может оказаться действенным. Да, при таком руководителе не станут развиваться наука, искусство и иные главнейшие для фуррора страны отрасли, где свобода личности и слова первостепенна. Но ежели рядом находятся мощные вольные страны, где все это непревзойденно развивается и чуть-чуть достается нам, таковая ли уж это великая плата за экономический прогресс?Вот когда все устаканится и будет великолепно, тогда и можнож потихоньку отпускать гайки.

К раскаянию, при выборе авторитарного правления мы постоянно рискуем получить по лбу одними граблями — и непременно получим иными.

Грабли 1-ые, вероятные. А где гарантия, что вам достанется реформатор и умница?Вот в Кампучии тоже власть оказалась у школьного учителя, обучавшегося в Париже, но дело кончилось тем, что старина Пол Пот истребил до 20% народонаселения за пару лет, превратив Кампучию в заминированный первобытный зверинец.

Грабли 2-ые, неминуемые. Сирийские беженцы могут практически все рассказать о том, что происходит с авторитарными странами, где власть очень длинно была в одних руках. Момент передачи власти к концу правления основоположника авторитаризма — смертельно опасное для страны время. Клан Асадов не был очень людоедским, он много сделал для страны, но с приходом к власти отпрыска правителя люд восстал. Слишком практически все обижены, очень много кровников возникает у верховодящей династии, никакой настоящей любви к авторитарному фавориту люд к концу его правления традиционно теснее не испытывает — лишь раздражение и нелюбовь. За 10 — 20 лет преступной власти главарь успеет напакостить так или по другому громадному количеству жителей нашей планеты, и уходить с трона будет смертельно опасно. Вот 2-ой корейский реформатор Чон Ду Хван сам ушел в отставку и скоро был арестован и приговорен к погибели за правонарушения, абсолютные во время лидерства. Помиловали его позже, правда. Но где гарантии?

Чем длиннее авторитарный фаворит держится за власть, тем драматичнее готов стать момент ухода от нее. Слишком все завязано на одной личности, к которой люд привык, но люди, вяло вопящие «ура!» при виде седоватого дедушки, которому с юношества привыкли аплодировать, куда грознее будут взирать на дедушкиного внука, пытающегося забраться на трон. Это в ожесточенных тоталитарных системах типа Северной Кореи можнож тиражировать Кимов до бесконечности, да и то риск сохраняется. А в наименее людоедских авторитарных режимах соц и политический взрыв в таковой ситуации практически неизбежен.

И в которой точке пути прогресса окажется страна опосля того, как развеется пороховой дым, никто, увы, предсказать не сумеет.

Португалия, 1932—1968 гг.

Экономический реформатор, устремлялся сохранить колонии Португальской империи, привел страну к тоталитарному, даже фашистскому режиму. Все жители страны были объединены в компании — промышленные, сельскохозяйственные и т. д. Национализация земель и производств, милитаризм, цензура, всесилие скрытой милиции, репрессии.

Чем кончилось
К моменту погибели терана страна находилась в застое, приведшем спустя пару лет к кризису и революции. До сих пор Португалия остается одним из самых слаборазвитых стран Западной Европы.

Ливия, 1969—2011 гг.

Бессменный главарь и владелец Ливии, расходовавший богатейшие нефтяные запасы страны на подкармливание народонаселения, собственное обогащение, бессчетные теракты по всему миру. Инфант-террибль мировой геополитики, теран и самодур. Репрессии, пытки и бессудные экзекуции политических оппонентов. Фактическое истребление большого приватного бизнеса, полное контролирование экономики.

Чем кончилось
Застой, революция, война.

Белоруссия, 1994 — истиннее время

Попытка консервации социализма по русским принципам на крошечном участке былей империи плюс льготы приватному мелкому бизнесу. Мягкий авторитаризм без настоящей крови, цензура, неимение настоящих выборов, экономический и политический контроль. Возможность поддерживать низкий, но стабильный уровень жизни для жителей нашей планеты, в том числе за счет дотации из бюджета России.

Чем кончилось
Поживем — увидим.

Венесуэла, 1999—2013

Пришел к власти в итоге революции. Исповедовал очень левые взоры. Ввел в стране бессрочное президентское правление и переименовал ее в Венесуэльскую Социалистическую Республику, брал под контроль всю нефтедобычу, национализировал большая часть объектов индустрии, ввел суровые ограничения приватной принадлежности.

Чем кончилось
После погибели терана от рака власть перешла к его официальному наместнику Николасу Мадуро, который продолжил дело Уго. На данный момент в экономике Венесуэлы происходит разруха, люди стоят в километровых очередях за продуктами, которые выдаются по карточкам. Сегодняшний обвал цен на нефть угрожает стране еще великими неуввязками.

Южная Корея, 1963—1988

Экономические реформаторы, привлекавшие в страну иностранный капитал. Либерализация экономики, поощрение предпринимательства, поддержка приватных компаний. Одновременно — твердый политический контроль, фальсификация выборов, цензура, преследование политических оппонентов.

Чем кончилось
Первый правитель был убит в итоге покушения. Второй, проведя подабающие реформы, ушел в отставку — не без давления интернационального сообщества. В последующем стал перед трибуналом за правонарушения в годы власти и приговорен смертной экзекуции(помилован). На данный момент Южная Корея входит в число самых развитых стран мира, желая политические свободы там до сих пор отстают от экономических, а социальные обязательства страны очень умеренны.