В небе Первой мировой войны возникли самые 1-ые бомбардировщики: наш «Илья Муромец» и германский «Цеппелин-Штаакена». Были они громадными, вздорными и подсказывали этажерки. О, эра невинности, когда самолеты были древесными, а солдаты бежали по крыльям с ружьями!
Текст: Николай Поликарпов
Иллюстрации: Сергей Радионов
Стрелы заместо бомб
30 августа 1914 года, другими словами через месяц опосля начала боев, германскому лейтенанту Фердинанду фон Хиддесену удалось совершить самую первую бомбардировку. С самолета Rumpler 3C он сбросил четыре ручные гранаты на Париж, и его жертвой стала какая-то несчастная дама, чем военный фуррор и ограничился. Примитивные первобытные бомбы попадали в противника необыкновенно благодаря жесткой руке кидавшего их пилота при содействии теории вероятности.
Затем, следуя зову прогресса, военные выдумали скидывать на соперника стрелы-дротики. Стальная стрелка с простым жестяным стабилизатором весила всего граммов 30 и имела длину 10–15 сантиметра, так что брать на борт можнож было целый ящик с несколькими сотками таковых летучих пуль. Ящик держали в кабине, а в тот момент, когда летчик считал, что пора бомбить(прицелов никаких не было), их вытряхивали на соперника. С вышины 1000 метров стрелки прикрывали площадь в несколько тыщ квадратных метров, а их энергии было довольно, чтоб пробить жителя нашей планеты навылет.
Известен вариант внедрения стрелок по германской маршевой колонне в Эльзасе с французского самолета летом 1914 года. Аэропланы над головой летали часто, орудия на их тогда еще не было, потому усталые бойцы на дальнее жужжание особенного внимания не направляли. Однако вокруг стали беззвучно падать люди, заметались, вырываясь из постромок, обозные лошади — вот здесь и началась истинная паника. Когда самолеты улетели, разобрались, что бойцы были убиты дротиками, а одной из лошадок стрелка пробила крестец и вошла в землю на 3,5 сантиметра!Уже в 1915 году сходственные стрелки — флешетты — оказались на вооружении всех воюющих государств.
Сказ о «Илье Муромце»
Специализированных бомбардировщиков поначалу войны не было ни у кого, не считая России. У нас инженер Игорь Сикорский сделал то, что авиационная общественность поначалу века считала вообщем невероятным: он расположил четыре мотора в один ряд на крыле громадного самолета. Этим сейчас никого не удивишь, но тогда скептики утверждали, что при отказе хоть 1-го мотора возникнет разворачивающий момент, который обязательно перевернёт самолет. Однако Игорь Иванович не взирая занимал должность основного конструктора Русско-Балтийского завода: он все проверил расчетами и был уверен в собственной идее.
В итоге 27 апреля 1913 года поднялся в воздух «Гранд» — громадный по меркам деревянно-полотняной авиации биплан длиной 20 метров и с размахом крыла 27 метров. Он был обустроен поначалу 2-мя, а позднее 4-мя моторами «Аргус» по 100 л. с. каждый. Тогда машинка сходственного размера ассоциировалась необыкновенно с морским судном, так что его аэропланом не именовали, а лишь «воздушным кораблем». Действительно, никто тогда не знал, как будут смотреться самые обычные великие самолеты в наше время, так что «Гранд» много перенял от пароходов: впереди открытый балкон для прогулок, плетеные из лозы кресла в салоне, туалет и остальные судовые удобства. На его носу красовались двуглавый орел и заглавие — как на всех военных кораблях Русского правительского флота. После ряда доработок аппарат получил новое имя «Русский витязь» и... окончил собственный путь. 11 сентября 1913 года над ним пролетал малюсенький самолетик «Меллер» столичного завода «Дукс», от которого оторвался мотор. Летчик А. М. Габер-Влынский смог благоприятно спланировать на аэродром и высадить «Меллер». Но злосчастный мотор свалился аккурат на левое крыло «Витязя», разрушив его бесповоротно.
Взамен погибшего великана теснее в декабре 1913 года был построен новейший, наиболее абсолютный и теснее вполне военный самолет «Илья Муромец», ставший первым в серии таковых четырехмоторных бомбардировщиков российской армии. Военные по традиции поначалу и его назначили шпионом, а разов он «корабль», так еще и причислили к Балтийскому флоту, поставив на поплавки. К 21 декабря 1914 года всех «Муромцев» свели в единичное подразделение, получившее вполне флотское название — «эскадра воздушных кораблей». Кстати, эта эскадра стала первым в мире подразделением томных бомбардировщиков.
В народе военные самолеты назвали до огорчительного неромантично, чисто по-мебельному: «летающие этажерки».
В годы Первой мировой было выстроено как минимум 65 «Муромцев» различных модификаций(Б, В, Г и Д), имевших некие конструктивные различия и отличавшихся друг от друга техническими чертами. Например, корабли одной из самых массовых модификаций — В — имели длину 17,5 м. и размах верхнего крыла 29,8 м.. Пустой самолет весил 3,5 тонны, а перед взлетом с бензином и маслом для движков, с экипажем из 5–6 человек, 3–4 пулеметами и 500 килограммами бомб «Илья Муромец» тяжелел до 5 тонн. В расположенные над фюзеляжем сигарообразные латунные баки вмещалось до 1000 л. бензина, которого хватало для полета на дальность наиболее 600 км. Двигатели на различных кораблях стояли различные — по наличию. Так, на одном из самых известных самолетов «Илья Муромец» В-9 с своим именованием «Киевский» были четыре «Аргуса» по 140 л. с., разгонявшие его до 120 км/ч. Технологии постройки были современны эре: древесный ясеневый основа фюзеляжа, обшитый доской в районе пилотской кабины, а полотном — в хвосте. На нижние крылья из фюзеляжа можнож было в полете вылезти через трапециевидные лючки. Нужно это было для ремонта покоробленных движков в воздухе — не разов посещало, что механик-моторист так выручал подбитый самолет.
Пулеметы различных систем были бы установлены на шкворневых стойках в вырезе верхнего крыла над фюзеляжем, где был проделан особый лючок. Кроме того, в полет часто брали кавалерийский карабин и ручные пулеметы для стрельбы по вражеским истребителям из окон кабины(термин «ручной пулемет» тогда еще не употреблялся, потому разговаривали «ружье-пулемет», традиционно имея в виду орудие компании «Мадсен»). Надо сказать, что с появлением у германцев и австрийцев вооруженных аэропланов пробы сбить досаждавших им «Муромцев» предпринимались часто. Однако не взирая кайзеровские пилоты прозвали великие российские самолеты «ежами»: за всю войну был сбит всего один «Муромец», зато сами эти ощетинившиеся пулеметным огнем великаны убили в воздухе не меньше 10-ка истребителей.
Особенности государственной охоты
Да и бомбами вред сопернику был причинен большой. Только за 1915 год «Муромцы» сделали наиболее сто боевых вылетов, сбросив до 1220 пудов бомб(это, выходит, девятнадцать с половиной тонн). Например, 14 июня 1915 года упомянутый ранее «Илья Муромец» В-9 № 150 «Киевский» под командованием поручика И. С. Башко сделал налет на жд станцию Пшеворск, одним успешным попаданием пудовой бомбы уничтожив германский эшелон с 30 тыщами артиллерийских снарядов. Этот же «Киевский» провел 5 июля 1915 года 1-ый в мире воздушный бой бомбардировщика с истребителями. Такой замечательный эпизод благороден того, чтоб процитировать рапорт о нем:
«
В полете на вышине около 3200–3500 м Корабль был атакован 3-мя германскими аппаратами. Первый из их был замечен в нижний лючок, при этом он был метров на 50 ниже Корабля. Немецкий аппарат, владея большей скоростью и великим запасом мощности, живо опередил Корабль и оказался метров на 50 выше с правой стороны впереди, открыв пулеметный огонь по Кораблю.
В гондоле Корабля в это время работа чинов экипажа распределялась последующим образом: поручик Смирнов находился около Командира, штабс-капитан Наумов открыл огонь из пулемета и вольноопределяющийся Лавров из карабина. При первой атаке недруга пулеметным огнем с враждебной машинки были пробиты два верхних бака с бензином, фильтр правой группы моторов, радиатор 2-го мотора, перебиты обе бензинопроводные трубки левой группы моторов, разбиты стекла правых передних окон и ранен в голову и ногу Командир Корабля поручик Башко. Так как бензинопроводы к левым движкам оказались перебиты, то тотчас же левые краники от бензиновых баков были закрыты и выключен бензонасос левого бака. Дальше полет Корабля был на 2-ух правых моторах.
Немецкий аппарат, опосля того как 1-ый разов пересек нам дорогу, пробовал вторично нападать Корабль с левой стороны, но, встреченный пулеметным и ружейным огнем с Корабля, резко повернул направо и с громадным наклоном пошел на понижение по направлению к Замостью. После отбития атаки поручик Смирнов заменил поручика Башко, которому вольноопределяющимся Лавровым была изготовлена перевязка. После перевязки поручик Башко вновь стал править Кораблем, поручик Смирнов и вольноопределяющийся Лавров по очереди прикрывали руками отверстия фильтра правой группы и воспринимали все вероятные меры к сохранению оставшегося бензина в баках для продолжения полета...
...На полосы передовых позиций Корабль был обстрелян из пулемета третьим германским аппаратом. В то же время по Кораблю стреляла и артиллерия. При подходе к г. Холму на вышине 700 м остановились и правые моторы, потому что вышел весь запас бензина, потому пришлось произвести принуждённый спуск. При этом колеса шасси увязли до самых стоек и поломаны».
За мужество поручику Башко дали вне очереди чин штабс-капитана и одарили «Георгием» 4-й ступени. Любопытна его последующая судьба. В 1917 году Башко, теснее полковник, установил на «Муромце» мировой рекорд вышины, поднявшись на 5200 метров. Мог бы и выше, но из-за кислородного голодания пришлось понижаться. После революции оказался со своим экипажем в польском плену(его бомбардировщик тогда базировался в Польше, вдруг разом ставшей «чужой страной»), но бегал, перегнав «Муромец» к красноватым. До 1921 года служил на «Муромцах» в авиации РККА, но позже возвратился в родную Латвию, где в 1938-м стал начальником самостоятельной латвийской авиации. Скончался Иосиф Станиславович 31 мая 1946 года, дожив до 58-летнего возраста.
После войны уцелевшие бомбардировщики ( а век деревянно-полотняного самолета недолог даже без роли недругов в его доле)достались Красной Армии. Тут они немножко повоевали с белоснежными, а позже летали на почтово-пассажирской полосы Москва — Харьков. «Илья Муромец», теснее списанный даже с почтовой службы, был передан серпуховской Воздушной школе стрельбы и бомбометания для учебных полетов. Там 1923 году он и сделал собственный заключительный вылет.
Легенда о «Цеппелин-Штаакене»
В армиях государств Тройственного союза многомоторные бомбардировщики возникли лишь в 1916 году — это были германские двухмоторные «Готы». А у Антанты и того позднее: лишь в 1917 году британская компания «Хендли-Пейдж» выпустила двухмоторный «тип 0/400». Отсталая авиация США и совсем не успела применить в бою собственный 1-ый двухмоторный бомбардировщик «Глен Мартин MB-1», взлетевший лишь в августе 1918 года.
В начале войны базу воздушных сил кайзера Вильгельма сочиняли боевые дирижабли графа Цеппелина. Такая 140-метровая «сигара» могла лететь со скоростью до 80 км/ч на громадные расстояния — отделенная проливом Англия оказалась вполне в зоне их досягаемости. Дирижабли имели оборонительное пулеметное вооружение, а твердый основа с газовыми баллонетами снутри делал их не очень восприимчивыми к обстрелу. В начале войны цеппелины были грозой Европы: 14 августа 1914 года лишь один таковой корабль при бомбардировке Антверпена вполне разрушил 60 домов и испортил еще около девятисот!Однако в 1915 году выдумали зажигательные пули, сходу лишив неуязвимости заполненные водородом аппараты.
Понимая, что век дирижаблей бесповоротно уходит, Цеппелин организовал общо с предприятием «Гота» компанию «Фершухсбау Гота Ост»(сокращенно — VGO). Поскольку завод находился в Штаакене, то серийные машинки величались «Цеппелин-Штаакен» с добавлением индекса R(от германского Riesenflugzeug — «гигантский самолет»). Здесь работали люди со ставшими позже известными фамилиями: Клаудиус Дорнье, Эрнст Хейнкель, Хуго Юнкерс, двигателист Карл Майбах, электрик Роберт Бош. Эта бригада сумрачных не чрезвычайно германских гениев создала в 1916 году самый великий в мире древесный самолет «Цеппелин-Штаакен R-VI». Размах верхнего крыла биплана сочинял 42,2 метра — в этом он практически на восемь метров превосходил пассажирский «Боинг-737-600», лишь немножко уступая ему по длине. И все из палочек и тряпочек!Титанище весил наиболее 7,5 тонны и мог нести до 2-ух тонн бомб на ближнюю дистанцию либо 1200 килограммов — на полную, достигавшую 800 километров(это ежели лишь в один конец, а ежели желанно еще и возвратиться, то разделяем пополам).
Бомбардировщик оснащался 4-мя моторами водяного остывания «Мерседес D.IVa» по 260 л. с. либо «Майбах D.IVa» по 245 л. с.(такие использовались и на дирижаблях Цеппелина), которые устанавливались по двое в 2-ух мотогондолах: один движок впереди с тянущим воздушным винтом, 2-ой сзади — с толкающим. В каждой мотогондоле меж моторами посиживал механик, обслуживавший движки в полете(тоже дань дирижабельным традициям компании). Интересно, что пилот никак не мог править движками со собственного места. Командир «Цеппелин-Штаакен R-VI», сходственно капитану морского корабля, лишь подавал мотористам команды прибавить либо убавить обороты, а они теснее конкретно правили моторами. Для передачи команд поначалу служил судовой машинный телеграф, который позже заменила пневмопочта, использовавшаяся в авиации до Второй мировой войны. В малюсенький дюралевый цилиндрик закладывалась записка, он вкладывался в проложенную по самолету трубу, раскрывался объединявший трубу с атмосферой клапан, и напором набегающего потока воздуха капсула с посланием летела по трубе к адресату.
Экипаж состоял из 7–10 человек, а обороняться они могли с поддержкою 4–6 пулеметов «Парабеллум» 7,92 мм, притом довольно отлично. Например, чтоб сбить 10 августа 1918 года один-единственный «Цеппелин-Штаакен R-IV»(четверка пулеметов по огневой мощи малюсенько различалась от шестерки), британцам пришлось нападать его мощами 18 истребителей «Сопвич»!
Штурман в полете ориентировался с поддержкою секстанта и хронометра по солнцу и звездам. Пилотам тоже было нелегко: громадные рули двигались необыкновенно их мускульной силой, никаких бустеров-усилителей не было. Поэтому каждый маневр совершался соединенными усилиями обоих пилотов, по германскому аналогу российской команды «Навались!» дружно толкавших свои штурвалы либо упиравшихся ногами в педали. Максимальная скорость чуда техники достигала 130 км/ч.
За время производства(1916–1917)выстроили 18 «шестерок», три из их оказались в составе сделанного в октябре 1917 года «Ингландгешвадера»(с германского языка переводится как «английский полк»), который стал первым в мире подразделением стратегической авиации. R-VI мог нести бомбы чрезвычайно большого калибра. Например, 8 марта 1918 года R-VI с номером R.39/16 сбросил на Лондон фугасную бомбу весом 1000 кг.
Теперь, сто лет спустя, эти 1-ые сеятели погибели кажутся нам неловкими и даже трогательными. Неужели нынешнее орудие массового поражения через сто лет будет вызывать такие же эмоции?
Битвы над землей
Война без оружия
До Первой мировой войны мысль о боях в воздухе почему-либо казалась практически всем бредовой. Концепция внедрения аэропланов, видимо по идущей еще от воздушных шаров традиции, сводилась лишь к разведке. В итоге летчики были принуждены сами изобретать методы ликвидирования себе сходственных. Каких лишь импровизаций не выдумывали!И сбрасывать на длинноватом тросе якорь-кошку для разрушения вражеского самолета, и крепить к собственному аэроплану пилы для его распиливания, и, поднявшись выше недруга, кидать в него сверху пехотные ручные гранаты... Иные смельчаки подразумевали истреблять самолеты ударом колес шасси по крылу либо оперению недруга. Так умер 8 сентября 1914 года известный штабс-капитан Петр Нестеров, таранивший австрийский «Альбатрос». Тогда таран считали не самоубийственной атакой, а приемом постоянной борьбы. Кое-кто из пилотов брал в полет карабин либо пистолет в надежде подстрелить соперника. Встречи авиаторов-противников опосля беспорядочной и напрасной пальбы кончались демонстрацией кулака: «У-у-у, я тебя!» Но... не в этот разов.
Пулеметы в воздухе
Истребители со штатным пулеметным вооружением возникли теснее во время боевых событий. Поначалу обыденный пехотный пулемет ставили над кабиной пилота на крыле: необходимо было пропустить пули над воздушным винтом. Перезарядка такового орудия преобразовывалась в акробатический этюд: встать в узкой кабине в полный рост, достать до пулемета, да при всем этом еще коленями удерживать ручку управления самолетом. Проблему первым решил в ноябре 1914 года французский летчик-испытатель компании «Моран-Сольнье» лейтенант Гарро. Он пристроил пулемет перед пилотом для стрельбы через вертящийся винт, а чтоб пули не пробили лопасти, укрепил на их отсекатели — железные трехгранные призмы, попадая в которые пули обязаны были рикошетировать. До 15% пуль заранее летели «в молоко», зато другие начали приносить французам одну победу за иной. Впрочем, и немцы не длинно оставались в долгу.
Бомбы
Изобрел авиационную бомбу лейтенант итальянской армии К. Ципелли поначалу ХХ века. Сама бомба штука обычная, но ах так отдать ей надежный и безопасный взрыватель, который дозволял бы без риска грузить боеприпас в самолет, а опосля сброса срабатывал бы на безопасном от него расстоянии?В качестве полигона лейтенант Ципелли употреблял высочайший древний виадук Альбано, с которого и кидал свои творения. Конструктор умер при безуспешном испытании еще одного снаряда, но зато Италия стала первой в мире государством с авиационной бомбой. Вскоре бомбами обзавелись и все другие.
Первую бомбардировку с самолета произвел тоже итальянец во время Итало-турецкой войны. 1 ноября 1911 года младший лейтенант Моизо Гавоти поднял в воздух собственный самолет, имея задание общо с капитаном Пьяца и лейтенантом Росси произвести воздушную разведку Триполи. При полете на вышине 700 метров над оазисом Айн-Зара он увидел отряд врага. Достав приваренную на таковой вариант в полет ручную гранату, пилот зажал ее меж коленями и вольной от руля рукою вставил взрыватель. Предохранитель перед броском пришлось срывать зубами. Взорвавшаяся на земле лимонка одарила лейтенанта зрелищем разбегающихся в панике боец. Итальянцы из отряда капитана Пьяца еще не разов скидывали на турок и арабов в Триполитании(современная Ливия)гранаты и 10-килограммовые бомбы с картечью. Правда, итог был больше психологический, чем практический.
Нравится