Создатель Школы приемных родителей Алексей Рудов — о детях и новых законах.

30 сентября торжествует день рождения 7ейная конференция "Усыновление"(ранее величалась "Приемный ребенок"). За 12 лет практически все получили тут информацию и поддержку, веско подросло число 7ян-усыновителей, поменялось и отношение к дилемме домашнего устройства деток в нашем сообществе.

Накануне знаменательной даты мы поговорили с человеком, трудами которого конференция возникла — с Алексеем Рудовым(OleLukoe). Тогда полностью удачный предприниматель, подсоблявший приюту "Дорога к дому", и новоиспеченный усыновитель, на данный момент он — управляющий проекта "К новейшей семье", создатель и учитель "Школы приемных родителей".

— Алексей, в 90-е годы вы занимались делом в области IT-технологий. Как произошла смена деятельности?

— Это длинная история. Все началось с того, что около нашего кабинета рядом с метро "Красные ворота", недалеко от 3-х вокзалов, вертелось чрезвычайно много беспризорных деток. Дети просто ночевали у нас под лестницей — не узреть их было невероятно. Я делал неразумные, но обычные вещи для того медли — их кормил. Просто кормил, время от времени средств давал, время от времени одежду какую-то...

В некий момент мы сообразили, что это вздорное мероприятие, потому что мы работаем с ими час, а улица с ими другие 23 часа. И вот это питание, оно на самом деле детям не подсобляет, оно им мешает. Не надобно надрываться: тебя покормили, промыли, одели, никакой школы, никакой ответственности, ты продолжаешь во все это погружаться.

Точно так же, как и взрослые попрошайки. Никто из их, идущих в ногу со временем, не нуждается, это стиль жизни, метод добычи средств — не наиболее того. Реально нуждающиеся непрерывно отыщут иную помощь. Сегодня есть и ночлежки, и социальные реабилитационные центры, где тебе посодействуют еще и работу отыскать. А на улице нищенствовать комфортно: ты волен от всяких обязанностей, средства получил, и где ты их пропил-прогулял — это теснее твое дело.

Итак, возникла мысль, что надобно куда-то этих деток беспризорных приспособлять. Мы обзвонили тогда, сначала 90-х, всех, кто мог их принять. Кто-то не мог, потому что у их и самих было переполнено, кто-то не мог, потому что лишь столичных деток имели право принимать... А уж о детях из Беларуси, да без документов вообщем никто не желал слышать. Единственный приют "Дорога к дому" деток принял — и с этого началось наше общение.

— Это было необыкновенное по тем временам место, где детки ждали решения собственной судьбы — вышлют их в ребяческий дом либо интернат, откуда они теснее пару разов удирали, либо отыщут для их семью. Вы подсобляли приюту в качестве волонтера?

— Сначала да. Поначалу я продолжал делать ту же самую тупость, как сейчас считаю: подкармливать, поить. Ящики апельсинов, плюшевые игрушки мешками... Непонятно было, почему охают соцработники, когда привозился очередной мешок.

И тогда встал вопросец, что делать — потому что мы дошли в собственной поддержки до предела. Мы теснее начали заниматься ремонтом приюта: в 90-е годы это еще было оправданно, потому что средства не выделялись. Сейчас дела обстоят получше — но все одинаково это не решает судьбы малыша, а главно было как-то поменять конкретно ее. И 1-ое, что попросили профессионалы приюта — как-то отыскать родственников.

Прогулка по Москве с детьми

Фирма моя в те времена поставляла компы не куда-нибудь, а во всякие спецслужбы. И просьба пробить, установить, где есть какие-нибудь родственники этих деток, привела к тому, что Московский уголовный розыск нам произнес: "Мы вам дадим несколько человек". И вправду, нам дали жителей нашей планеты, которые сами вызвались, и эти следователи, дознаватели, опера посодействовали нам чрезвычайно живо понять, откуда детки взялись. Кроме 1-го.

Родных этого малыша теснее собирались отыскивать через телек... Надо было дать пленку на телевидение, и пока я кассету переписывал, супруга увидела запись и произнесла: "Такой примечательный ребенок. Кажется, наш... Давай возьмем". Ну и закрутилось.

— Вы занялись усыновлением?

— Да. Мы довольно живо все оформили, желая в те годы это было чрезвычайно трудно. Мы сами, с поддержкою профессионалов приюта(там были доктор, психолог, учители, социальные труженики — со практически всеми я работаю до сих пор)собирали документы и готовили малыша.

Это был тяжелый процесс. Во-первых, у нас отпрыск такового же возраста, чуток ветше. Во-вторых, это не совершенно лишь наше решение обязано быть — это обязано быть решение самого усыновляемого малыша. И нашего отпрыска.

Мы практически полгода прогуливались в приют, брали малыша в гости, и разрешилось это тем, что отпрыск, которому тогда было семь лет, как-то разов пришел и произнес: "Пап, мам, а можнож он будет у нас жить?Только зовут его удивительно — Оксан". Он мыслил, что это мальчик, что имя у него такое необыкновенное. Слышал: "Оксан, бери это, Оксан, подойди сюда". Мы произнесли: "Можно, мы и сами о этом теснее мыслили. Хорошо, что у нас совпадают воззрения. Только это не мальчик, а девченка, зовут Оксана". Сын ушел, 10 минут его не было — они там о чем-то договаривались. Пришел и разговаривает: "Ладно, пусть будет девочка".

То, как мы переживали адаптацию, навечно нам запомнилось. Мы прогуливались месяца два с вытаращенными очами. Дочь поджигала абсолютно не по-детски: были и побеги, и истерики, и вопли, и драки сумасшедшие — чрезвычайно бурно все происходило. И по сути дела, конференция "Приемный ребенок" на 7ya.ru возникла как ответ на все это. Чтобы посодействовать иным и с документами, и с подготовкой малыша к семье.

Ещё не дома. Прогулки в парке — издаваем злость

Тогда я попросил Алексея Повышева(1-го из основоположников 7и, нынче — генерального начальника "АЛП-Медиа" — Прим. ред.), с которым мы ранее теснее встречались в приюте: "Можно создать конфу?" Он произнес: "Можно, но ежели через полгода не будет активности — мы ее удалим". Я произнес: "Не вопросец, давай попробуем". И, правдиво признаться, 1-ое время, когда конфа затихала, я другой разов писал сам себе и сам себе отвечал. Но равномерно конференция стала зарастать посетителями, и стала жить, и живет до сих пор.

— Пройдя функцию усыновления, вы теснее обладали подходящей информацией и могли консультировать иных?

— Я два года, с конца 1998-го, сам прогуливался по профессионалам — изучал все аспекты этого дела. А устроено все было так, что ежели в приют(либо в ребяческий дом)прибывали опекуны, их высылали по кабинетам: вот вам психолог, вот вам доктор, вот вам учитель, вот вам нянечка скажет о этом ребенке.

Я сообразил, что эта система чрезвычайно затратная по ресурсам, по медли — ведь с каждым человеком работают персонально. И в 2001 году мы запустили "Школу приемных родителей"(ШПР), работающую по групповому принципу. Первая группа была для "своих" — тех, кто пришел конкретно за детками и конкретно в приют, мы этих жителей нашей планеты знали. Причем 1-го жителя нашей планеты мы учили умышленно и прицельно, чтоб он НЕ брал малыша: потому что он теснее 1-го малыша брал, и ребенок удрал. А человек заместо того, чтоб сделать выводы, решил: ну, это ребенок таковой кривой-косой, я возьму иного, превосходного, и все будет непревзойденно. Увы, жизнь не одурачить...

После первой Школы мы сообразили, что расходуем колоссальное количество сил на то, чтоб учить чрезвычайно маленькое количество жителей нашей планеты: тогда было 7 учителей на 6 слушателей.

Тогда и появился другой подход: мы стали принимать безусловно всех. Это не непременно будущие опекуны либо усыновители — просто бабушка с улицы пришла, и ей занимательно. Пусть она лучше знает, что и как, и будет разговаривать: вот молодцы, брали малыша, чем будет бухтеть в спину соседям-усыновителям. Для нас было главно создать позитивную атмосферу, благосклонную среду. Без этого просто невероятно. Окружающая среда — она чрезвычайно влияет на принятие решения. Люди у нас чрезвычайно сильно зависимы от чужого воззрения: от воззрения родственников, приятелей, даже бабушек на крылечке. Сейчас этого меньше, но тогда сходственное воздействие ощущалось чрезвычайно сильно.

Приют "Дорога к дому", 2001

— Получается, вы из бизнеса пришли в волонтеры, а позже работа в сфере усыновления стала профессией. Необычный путь — волонтерами, мне кажется, почаще стают в молодости...

— Не согласен. Те люди, которые прибывают к нам с добровольной поддержкою — это суровые, зрелые люди, мастера в собственных областях. Как верховодило, удачные и разумеющие, для чего же они это делают.

Честно скажу: нам молодые волонтеры не необходимы — у их посыл другой. Благое дело — собирать средства на операции, на памперсы и все такое. Но это точечные акции, не системные. А мы-то желаем поменять систему. И нам необходимы люди, которые мастерски могут делать что-нибудь одно, но превосходно. Причем все что угодно: писать, заниматься корректурой, рекламой. Потому что у нас иная задачка — взрослым посодействовать, подсказать, с органами местной власти работать, с органами законодательной власти работать...

У нас есть, к примеру, волонтер, который подсобляет из года в год сочинять аналитику сиротства в России — Лена Катюшкина. Важность таковой поддержки неоценима, потому что, разумея, что происходит, отдавая эту информацию личикам, принимающим решения, мы можем сделать еще больше, чем накормить одного-десять-сто деток либо устроить в семью двоих-троих. Потому что так изменяется система.

Но малюсенько, к раскаянию, у нас в России тех, кто способен работать в таком режиме и без понуканий.

— Бывает так, что по итогам Школы кто-то передумывает брать малыша?

— Да, по-разному посещает. Так, у нас есть люди, которые не берут деток сходу. Вот есть семья — они окончили Школу три с половиной года назад и на данный момент лишь подошли к усыновлению. А есть те, кто совершенно не берет деток, и это в принципе — верно. Потому что наша задачка — не уверить и научить, как брать, а посодействовать понять: ты за сиим пришел?Сейчас ты желаешь это сделать?Есть ли у тебя ресурсы?Не подставишь ли ты свою семью и себя?Мы рассказываем для того, чтоб люди могли принять решение и приготовиться. На Школу прибывают выпускники, которые малыша брали — либо не брали. Мы их приглашаем: прибываете, поведайте, пусть вам вопросцы задают. У нас чрезвычайно открытая политика.

Встреча выпускников первых групп Школы приемных родителей

— Что поменялось в практике усыновления за это время?

— Каждый разов, начиная работать с новейшей группой, мы пишем на дощечке, какие у наших слушателей запросы. И каждый разов мы меняемся чуть-чуть — нам главно следовать за тенденциями, за законодательством, за тем, что люди требуют... Первоначально были вопросцы: как сохранить тайну?Как живо приготовить документы?Как сделать, чтоб никто ничего не знал?В общем, хватать малыша и бегать.

Сейчас совершенно по другому. Новая группа, 39 человек. Никто не произнес о тайне усыновления. Да, они увлекаются, как поведать ребенку, как с родственниками разговаривать. Или как деток познакомить. Но вот чтоб как привязать животик... Уже не надобно, и это превосходно. Меняется отношение жителей нашей планеты, становится наиболее цивилизованным.

Но возникли и досадные последствия. Куча всяких вспомоществований приемным родителям привела к тому, что в эту область отправь люди, которые просто желают на этом заработать, возникли злоупотребления. Но приемная семья — это сначала семья, а позже теснее приемная. Если эти дела семейные, родительские не выстраивать, то никакими средствами это не решить.

Иногда посещает полезно, чтоб правительство подсобляло. Но это надобно делать мудро, но не так: есть излишние средства — давайте мы на данный момент их раздадим. Вот, к примеру, в Уфе стали оплачивать усыновителям доп материнский капитал. Думали: на данный момент все в усыновители потянутся — ничего сходственного.

Государство неэффективно расходует бюджет. Полно жителей нашей планеты, которые могли бы принять малыша на усыновление — при этом и взрослого, и больного. Им необходимо лишь чуть-чуть посодействовать, подсказать, поддержать. Но ежели кинуть пачку средств — она летит не в ту сторону, куда надобно: не подсобляет сиим людям, а быстрее завлекает тех, кто желает на этом нажиться.

Первые сотрудники Школы

— А как вы относитесь к новенькому закону, который подразумевает обязательное обучение будущих приемных родителей?

— Сама мысль обязательного обучения превосходная — мы еще в 2005 году разрабатывали таковой чертеж. Но выполнение у нас — это беда. Принимается решение о порядке, о сроках, о том, как это делается — а профессионалов, которые будут учить, нет. Например, требования к програмке подготовки в ее юридической и социальной доли, которые выпустило Минобразования РФ, таковы, что эту часть программы не сумеет прочитать не совершенно лишь спец из органов опеки, но даже чиновник, который все это выдумал.

Потом: куда таковая спешка?Та же Англия шла к этому лет восемьдесят, США за 40 лет подняли обучение. Голландия, одна из передовых государств, лет 20 на это истратила. У нас же — вынь да положь. И это приведет к последующему: те органы опеки, которые не способны это выполнить нормально, будут делать все что угодно, чтоб не делать. Будут изображать деятельность.

Идея превосходная, повторюсь — выполнение некрасивое. Школы не работают, программы не утверждены, требования только-только приняты. Каждый месяц три тыщи деток не быть может устроено в семьи до устранения всех этих неурядиц. Это обязана быть помощь людям, но не барьер. Сейчас выходит барьер.

— Расскажите о собственной семье. С воспитанием деток все вышло так, как вы желали?

— Могу сказать, что все трое деток у меня примечательные, желая старшая дочь — от первого брака, а 2-ая — приемная, потому свалить на гены не получится(смеется). У всех деток различные матери, а у неких — еще и папы, но, тем не наименее, они все чем-то схожи — по какому-то внутреннему настрою, жизненной позиции.

Мы их никогда не учили: сядь, не вертись, стой, не делай это, делай то. Мы демонстрировали, как мы делаем. Когда я увидел, что детки перенимают все черты — не совершенно лишь превосходные, но и нехорошие — я чрезвычайно сильно обменялся. Это мне посодействовало, я стал жизнь принимать по другому.

Дочь старшая совершенно теснее взрослая, имеет два образования, работает, замужем, три года дочке, я — дед. Только далековато живет — на китайской границе, но мы нередко встречаемся: она прилетает, я прилетаю.

Младшим детям обоим по 19 лет, студенты. Сын — компьютерщик довольно широкого профиля, на данный момент отыскивает, что ему наиболее занимательно. Подрабатывает администратором. Сын обеспечивает интернет-сопровождение — обретает нужные темы в конференциях, видео, фото.

Дочь лишь начала обучаться, на биолога. Ей тоже нравится, вчера задание делала — зачерпнула в пруду банку с тиной и изучала, что там в ней перемещается. В 2010 году летние каникулы она провела в научном отделе зоопарка. Когда все пламенело вокруг Москвы, на улице — температура за 40, дочь прожаривала песок для грызунов — в муфельные печи и печи с ультрафиолетом засовывала лотки. Представляете, какая там вонища и жара была?Она выдержала. Значит, ей нравится. Еще она подсобляет на данный момент в Школе в качестве ассистента, стажера.

Младшие детки живут пока с нами — и это неизменное общение. Нельзя сказать, сколько ты уделяешь семье медли — да непрерывно.

И чрезвычайно нередко конкретно они подбрасывают — не знаю, верно ли их именовать клиентами — жителей нашей планеты, которым требуется помощь. Дочь заботилась за нескольких деток так, что пришлось даже в Воронеже консультировать, как опеку устанавливать.

Юные ассистенты на выпускном ШПР

— Что для вас означает быть папой?

Быть папой — это уметь истратить собственное время на малыша. Погулять, показать, что-то совместно сделать, выпилить, к примеру, либо благоволить кораблики, побеседовать с ним о жизни. Научить руками что-то делать. И головой. Может быть, брать его на работу, показать, как отец работает, почему он это делает.

Я помню, когда еще я в бизнесе был, мои детки с наслаждением слушали о том, как строится, к примеру, система вертикальной торговли: для чего же необходимы оптовики, для чего же необходимы средние оптовики, какую роль исполняет розница... Детям-третьеклассникам было занимательно. Они могли это пощупать и узреть. И это понадобилось, это отдало плоды. Это роль отца — выводить в социум, демонстрировать механизмы жизни.

— Вы это непрерывно умели — быть таковым папой?

— Нет, окончательно. Воспитывался я в социалистической, коммунистической системе. Отец работал утром до ночи — совершенно я его не видел. Мама тоже. И ежели бы не случилось, что дочь младшая возникла, было бы больше заморочек со старшей дочерью. Вообще у меня было больше всего заморочек с ней — не знал, как с ребенком общаться. И пробы директивного "Делай вот так!", наказания вздорные — все это было. А конфигурации произошли опосля того, как я начал читать, мыслить, анализировать, общаться со профессионалами. Тогда стало чрезвычайно занимательно — безумно занимательно. Устройство семьи — это целая ветвь жизненная.

У меня много знакомых, приятелей — чрезвычайно богатые люди. Но я не могу их именовать счастливыми. К раскаянию. У кого-либо детки есть, у кого-либо нет. Недостаточно быть богатым. Нужно иметь обеспеченный внутренний мир и искреннее спокойствие. Чувствовать себя полезным. Человек так устроен, его психика, что чувство радости жизни, счастья испытываешь, лишь ежели ощущаешь себя полезным.

— Возвращаясь к 12-летию конференции "Усыновление". Как длинно вы ею конкретно занимались — отвечали на вопросцы, объясняли?Сейчас смотрите за ее развитием?

— Активно и непрерывно я был там приблизительно года четыре. Потом стали появляться ассистенты из опытнейших родителей и выпускников Школы. Кроме того, как в любом деле управления, накапливающаяся рутина больше не дозволяла просиживать часами в конфе. Сейчас медли не хватает даже поглядеть, что там происходит. Увы, появляюсь от варианта к случаю, практически все даже не знают, кто я и откуда. Если нужна помощь, с конфы, с страниц мне пишут в почту. В другой день прибывает по 35-40 писем. На почту отвечаю непрерывно.

Больше всего мне в конфе нравится то, что она живая, что есть кому взвешенно и досконально ответить, поддержать и посодействовать — за это великий поклон опытным и неравнодушным мамам и папам!