Дневник папы одного мальчика. Попугайчики

Из сибирского городка Кемерово нам привезли волнистых попугайчиков. Мамина сестра, тетя Галя, в протяжении длинных лет держит у себя такую крылатую пару, и в один великолепный момент эта пара, абсолютно дивным образом, изловчилась принести бессчетное потомство. Нужно было решать судьбу детей. А здесь как разов пришло время бабушке, маминой маме, отправиться с ежегодным визитом к нам, в Екатеринбург. А, теснее в свою очередь, здесь, в Екатеринбурге, имелось двое малюсеньких деток: Егор и Дарина, приходящихся друг другу двоюродными братом и сестрой, для которых попугайчики обязаны были стать приятным и, во многом, полезным сюрпризом. В общем, бабушка привезла с собой в поезде живой подарок, отрешиться от которого было невероятно. Да не хотелось – собственно я теснее издавна начал думать о приобретении какой-либо семейней живности для отпрыска. . Новость о быстром появлении у нас семейных питомцев Егор перенес стоически и без особенного интереса. Он обожал гонять сизых голубей на улице, он с наслаждением осматривал петушка и куриц, когда мы ездили в деревню, он даже знал десяток-другой птичьих разновидностей и мог разобраться – кто есть кто; но что делать с ожидаемыми попугаями – малышу было не совершенно понятно. Нет, он, окончательно, состроил удивленное личико, когда мы сказали ему, выдержал многозначительную паузу, вроде бы показывая свою заинтересованность, но сиим все и закончилось. Мы с Иришкой, полагаясь увлечь отпрыска, начали мало-помалу изъяснять ему про ответственность за прирученных, про бережное отношение к тем, кто меньше и слабее, ведали про необыкновенности поведения попугаев — желая на тот момент мы и сами знали о их не слишком-то много. И вот, попугайчики прибыли. Белый, зеленоватый, желтоватый и голубий. Два – для Дарины, два – для Егора. Судя по окрасу роговицы клюва – все они предполагались мальчишками, потому разделять их меж малюсенькими владельцами было все одинаково как. Тем не наименее, было постановлено — 1-ое, стрессовое для их время попугайчиков не разлучать, бросить всех четырех у Дарины; а пока суть да дело – приглядеться, как пернатые ладят меж собой, что обязано было посодействовать в их разделении «по домам», да решить организационные вопросцы по отселению. Поэтому 1-ое знакомство отпрыска с попугайчиками вышло в гостях. Егор с нескрываемым любопытством осматривал юных птах, половина из которых в быстром медли обязаны была принадлежать ему, и, окончательно же, изъявил желание «погладить» их. Впрочем, ему этого не дозволили, ведь тогда пришлось бы вероломно ловить «новоселов», пока еще совершенно не ручных, подвергая их излишним переживаниям. С их полностью достаточно было и длинного «безбилетного» пути в две тыщи км, новейшего дома и новейших звуков, целой кучи неизвестных «великанов» вокруг. Но Егор настырничал и все одинаково изловчился через сетку потрогать пальчиком хвост 1-го из попугаев, опосля чего же утратил к ним интерес… Видимо малышу было главно ощутить себя полноправным владельцем, и он решил не раздразнивать себя ранее медли, а просто дождаться обещанного момента. Вскоре выяснилось, что голубий попугайчик превосходно ладит с желтоватым, а белоснежный, по единодушному воззрению – самый благовидный, с зеленоватым. Нам сказали, что мы теснее можем отобрать свою пару – ту, в какой этот самый благовидный отсутствовал. Принцесса Дарина, как, вообщем, и вся остальная наша родня, ни при каких критериях не пожелала расставаться с таковой красой, а нам, признаться, нравились все и начни мы избирать – это бы лишь усложнило «дележ». Синий с желтоватым были отловлены и посажены в нашу клеточку; для их, в отдельный кулечек, отсыпали немножко корма, на 1-ые несколько дней. С сиим грузом мы направились восвояси. Мне внезапно вспомнился тот дальний день, когда мы привезли новорожденного Егора из роддома домой, тогда он в первый разов, пусть не без помощи других, переступил порог нашей квартиры, и у нас сходу началась новенькая, совершенно иная жизнь, со своими радостями и трудностями. Мне вспомнился конкретно путь домой, эти пару минут: мои идеи о происходящем тогда, эти шаги по лестницам подъезда, это мерное посапывание родного малыша на моих руках, это чувство переступания черты, начала еще одного шага. Мне вспомнилось все это, потому что нас ожидал таковой же путь домой, опосля которого что-то обязано было бесповоротно поменяться. Безусловно, отпрыск и попугайчики не очень сравнимы по собственному масштабу и воздействию на жизнь. Но, тем не наименее, в нашей семье происходило «пополнение», а это постоянно волнительно. Пока мы выходили из подъезда и присаживались в машинку, Егор каждые 10 секунд проверял наличие клеточки и 2-ух малюсеньких птах в ней. Казалось, малышу не верилось, что эти попугайчики, наконец-то стали принадлежать ему, и что, начиная с нынешнего вечера, он сумеет каждый день, фактически в хоть какое время, следить за ими. Мы с Иришкой объяснили, что необходимо быть щепетильным не очень надоедать пернатым своим пребыванием, по последней мере, 1-ое время. Кроме того, теснее смеркалось и всем детям – и Егору, и попугайчикам — по приезду необходимо было ложиться дремать. Когда я, поставив машинку на стоянку, пришел домой – перед моими очами стала чрезвычайно трогательная картина: Егор посиживает у самой клеточки, близко-близко, его нос фактически дотрагивается железных прутьев, и тихим гласом поет нашим новеньким жителям колыбельную: — …глазки накрывай. Баю-бай… Заметив меня, отпрыск немножко смутился и принялся сбивчиво изъяснять, что это — попугайчики, и они будут жить у нас, на данный момент им необходимо дремать, и он решил спеть им песенку. То, что перед сном непременно обязана быть песенка, Егор знал теснее чрезвычайно превосходно. Я улыбнулся, мне стало понятно, что у малыша с попугаями все сложится чрезвычайно успешно, что за всей его былой суровостью и неимением интереса пряталось обыденное непонимание и тягостность ожидания, что наши родительские уроки не прошли даром… — Они кушают лишь зернышки!– напоследок загрузил меня «энциклопедическими» познаниями отпрыск и забрался в свою кровать. Утром последующего дня нас разбудил непривычный щебет. Егор потер глаза и, прислушиваясь к звучным звукам, доносившимся с кухни, вопросительно уставился на нас. Спустя пару секунд личико его расплылось в счастливой усмешке: — Ой, пренебрегал! Попугайчики! Сын тотчас побежал общаться со своими питомцами. — Ой, какие хорошие!– малыш пробовал свистеть совместно с птахами, и желая смотрелось это чрезвычайно смешно, ничего толкового не вышло – те не осмысливали не воспринимали хозяина-мальчишку. Пришлось поведать отпрыску, что с попугайчиками идеальнее всего беседовать обыденным человечьим языком, что Егор назначается в данной веселой компании за старшего, что положение старшего дает не совершенно лишь права, но и повинности, и что общаться с подопечными необходимо как с одинаковыми, точно так, как общаемся с Егором мы, предки. Очень быстро меж отпрыском и попугайчиками сам собою сложился истинный этикет. Малыш каждый день хочет им благого утра и безмятежной ночи, оправдывается, ежели причиняет им какие-то неудобства, при всем этом искренне кается – я вижу это, любопытствует – не включить ли им музыку, ожидает пару секунд ответа, и, приняв безмолвие за согласие, включает ее; не запамятывает потчевать их полезными вкусностями, к примеру — морковкой. Егор может и осадить чересчур расшумевшихся либо дерущихся пернатых, для больщей значимости по-взрослому насупив брови: «Не бранитесь!». А еще отпрыск неустанно выбирает с пола зернышки, разбросанные «забияками», и вновь складывает их в кормушку. Почти месяц наши малюсенькие подопечные были безымянными. Мы даже начали привыкать к такому положению вещей — ну, попугайчики и попугайчики. Но в некий момент появилась мысль – почему бы не доверить выбор имен для пернатых Егору?Мы великолепно осмысливали, что это, все таки, великая ответственность – отдать имя живому существу; что, кроме ответственности, нужен творческий подход к делу, а еще твердость и уверенность в правильности выбора, безо всяких метаний и потрясений. Напрашивался вопросец – управится ли малыш, сумеет ли озвучить что-то вправду подходящее, либо же нашим питомцам придется коротать собственный век под странными названиями, а мы с Иришкой то и дело будем принуждены, смущаясь, изъяснять гостям и знакомым происхождение таковых дивных имен. Но мы рискнули. Теперь попугаев зовут Артёма и Пупсик.