Я прогуливался в ребяческий сад с примечательным заглавием «Веселинка». Не могу сказать, что все навещавшие его детки, подходили этому наименованию, но няня у меня была просто удивительная: юная, лет 25ти, благовидная, благая и от нее превосходно благоухало.
А еще, она чрезвычайно робко ко мне относилась. Исключительно робко. Она со мной много беседовала, говорила всякие занимательные истории, скрыто потчевала конфетами и кофейными жвачками не принуждала есть гороховое пюре. На прогулках, пока все детки игрались в безынтересные для меня игры, я ожидал, когда же закончится эта кислая прогулка, и я опять возвращусь к няне Оксане.
В моей жизни у меня были две любимые вещи: няня Оксана и джинсы–бананы, привезенные из ФРГ и подаренные мне моим дядей. С того дня, как я 1-ый разов надел эти джинсы, вся остальная одежда для меня исчезла. В «бананах» я гулял, прогуливался в садик и даже дремал. А еще, эти джинсы чрезвычайно нравились Оксане, а означает, и я тоже. Они не могли не нравится: 6 кармашков, два из которых на липучках, куча змеек и популярная форма. Таких не было ни у кого.
Однажды, во время еще одного разговора, няня Оксана произнесла фразу, о последствиях которой она даже не могла предположить. Естественно, в эту фразу она ничего не вкладывала, и никакой серьезностью она не владела. Но не для меня. Во время какого–то моего рассказа, она улыбнулась и произнесла: «...какой ты молодец!Приходи ко мне жить!Будешь мне подсоблять!»
Я не знаю не помню, в котором контексте это было сказано, желая великолепно разумею, что это была шутливая безрассудная фраза. Но тогда, в 5 лет, я воспринял ее как официальное приглашение к общей жизни.
В этот вечер, возвратившись из садика, я был как никогда серьезен, задумчив и сосредоточен. Войдя в свою комнату, молча, я начал собирать свои вещи.
К тому моменту, когда в комнату вошла моя мать, багаж был теснее практически собран: пластмассовая зеленоватая лошадка, клинок, набор ребяческих кегель, луноход на батарейках и вся коллекция солдатиков. Мама, не разумея, что происходит, спросила, для чего же я все это собрал. Я ответил, что ухожу жить к собственной няне Оксане. После краткого разговора, мать видимо сообразила, в чем дело и начала действовать. Первым делом она начала нажимать на жалость, сказав, что они с отцом буду чрезвычайно тосковать по мне. На что я ответил, что буду прибывать к ним в гости. После еще нескольких доводов, мать сообразила, что я непреклонен и настроен серьезно и решила нанести удар ниже пояса.
–Ну что все-таки. Раз ты решил, то можешь забирать свои игрушки и уходить. Но лишь бананы я тебе не отдам, и ты их оставишь дома. Она подошла к моим вещам и отобрала щепетильно свернутые джинсы.
–А как ты желал?Мы с отцом заведем себе иного мальчугана и отдадим ему твои бананы. А няня пусть приобретает тебе новейшие.
Это было нечестно, и я не был к этому готов. Я великолепно осмысливал, что такие бананы «у нас» не продаются. Мама, почувствовав, что следует в правильном направлении, решила сделать «контрольный выстрел».
–И лошадка тоже отберу.
Она подошла и вправду отобрала мою пластмассовую зеленоватую лошадка.
–А сейчас можешь уходить.
Я мыслил про себя, что черт с ней с лошадью, но бананы!Они же так нравились Оксане. Что я ей скажу?И где она их купит?Я попытался выменять у матери джинсы на все мои игрушки, но мать стояла на собственном и в итоге я сдался.
На последующий день, я шел в садик с страшным ощущением позора. Я не мог представить, как я посмотрю в глаза собственной няне. Ведь она наверное ожидает меня теснее с вещами, а я подвел ее и разменял на бананы. Но няня была безмятежна, все так же улыбчива, от нее все так же превосходно благоухало, и она даже угостила меня кофейной жвачкой.
Через некое время, Оксана вышла замуж и больше в садике не появлялась. А заместо нее пришла иная няня: великая, толстая и от нее пахло
хлоркой.
Я прогуливался в ребяческий сад с примечательным заглавием «Веселинка». Не могу сказать, что все навещавшие его детки, подходили этому наименованию, но няня у меня была просто удивительная: юная, лет 25ти, благовидная, благая и от нее превосходно благоухало. А еще, она чрезвычайно робко ко мне относилась. Исключительно робко. Она со мной много беседовала, говорила всякие занимательные истории, скрыто потчевала конфетами и кофейными жвачками не принуждала есть гороховое пюре. На прогулках, пока все детки игрались в безынтересные для меня игры, я ожидал, когда же закончится эта кислая прогулка, и я опять возвращусь к няне Оксане. В моей жизни у меня были две любимые вещи: няня Оксана и джинсы–бананы, привезенные из ФРГ и подаренные мне моим дядей. С того дня, как я 1-ый разов надел эти джинсы, вся остальная одежда для меня исчезла. В «бананах» я гулял, прогуливался в садик и даже дремал. А еще, эти джинсы чрезвычайно нравились Оксане, а означает, и я тоже. Они не могли не нравится: 6 кармашков, два из которых на липучках, куча змеек и популярная форма. Таких не было ни у кого. Однажды, во время еще одного разговора, няня Оксана произнесла фразу, о последствиях которой она даже не могла предположить. Естественно, в эту фразу она ничего не вкладывала, и никакой серьезностью она не владела. Но не для меня. Во время какого–то моего рассказа, она улыбнулась и произнесла: «.какой ты молодец!Приходи ко мне жить!Будешь мне подсоблять!» Я не знаю не помню, в котором контексте это было сказано, желая великолепно разумею, что это была шутливая безрассудная фраза. Но тогда, в 5 лет, я воспринял ее как официальное приглашение к общей жизни. В этот вечер, возвратившись из садика, я был как никогда серьезен, задумчив и сосредоточен. Войдя в свою комнату, молча, я начал собирать свои вещи. К тому моменту, когда в комнату вошла моя мать, багаж был теснее практически собран: пластмассовая зеленоватая лошадка, клинок, набор ребяческих кегель, луноход на батарейках и вся коллекция солдатиков. Мама, не разумея, что происходит, спросила, для чего же я все это собрал. Я ответил, что ухожу жить к собственной няне Оксане. После краткого разговора, мать видимо сообразила, в чем дело и начала действовать. Первым делом она начала нажимать на жалость, сказав, что они с отцом буду чрезвычайно тосковать по мне. На что я ответил, что буду прибывать к ним в гости. После еще нескольких доводов, мать сообразила, что я непреклонен и настроен серьезно и решила нанести удар ниже пояса. –Ну что все-таки. Раз ты решил, то можешь забирать свои игрушки и уходить. Но лишь бананы я тебе не отдам, и ты их оставишь дома. Она подошла к моим вещам и отобрала щепетильно свернутые джинсы. –А как ты желал?Мы с отцом заведем себе иного мальчугана и отдадим ему твои бананы. А няня пусть приобретает тебе новейшие. Это было нечестно, и я не был к этому готов. Я великолепно осмысливал, что такие бананы «у нас» не продаются. Мама, почувствовав, что следует в правильном направлении, решила сделать «контрольный выстрел». –И лошадка тоже отберу. Она подошла и вправду отобрала мою пластмассовую зеленоватую лошадка. –А сейчас можешь уходить. Я мыслил про себя, что черт с ней с лошадью, но бананы!Они же так нравились Оксане. Что я ей скажу?И где она их купит?Я попытался выменять у матери джинсы на все мои игрушки, но мать стояла на собственном и в итоге я сдался. На последующий день, я шел в садик с страшным ощущением позора. Я не мог представить, как я посмотрю в глаза собственной няне. Ведь она наверное ожидает меня теснее с вещами, а я подвел ее и разменял на бананы. Но няня была безмятежна, все так же улыбчива, от нее все так же превосходно благоухало, и она даже угостила меня кофейной жвачкой. Через некое время, Оксана вышла замуж и больше в садике не появлялась. А заместо нее пришла иная няня: великая, толстая и от нее пахло хлоркой.
