Утро начинается с рассвета

То, чего же охото, непрерывно кажется необходимым.


Это утро, казалось бы, ничем не различалось от сотен прошлых. Зародилось оно обыкновенно: лишь забрезжил рассвет, сходу начала пробуждаться природа. Солнышко засветило, как непрерывно летом — тепло и вежливо. Птички зачирикали, носясь утром по своим неотложным делам. Люди нехотя пробуждались, с наслаждением потягивались, а некие бодренько подпрыгивали с кровати, будто совсем не дремали. Потом торопились помыться, одеться, быстренько приготовить нехитрый завтрак в британском, российском, китайском либо во всяком ином стиле, чтоб, как водится, впору приступить к своим, непрерывно неотложным срочным делам.

Действительно, дела есть у каждого. Безусловно, кому-то постороннему они могут показаться не таковыми уж срочными и неотложными... Но нам-то лучше знать!

Спешим на работу. Потом с работы. Потом... Потом есть варианты. У каждого свои. И вариантов этих бесчисленное множество. Кто-то бегает в магазин, кто-то в гараж либо ещё куда. А кто-то...



Не сказать, чтоб Ксения на данный момент ночкой плохо дремала. Просто длинно вертелась в кровати, укладываясь и пристраиваясь. И лишь когда прокрутила в подробностях завтрашнюю встречу... нет, даже не саму встречу, а те чувства и чувства, которые обязана была прочуять и даже прочуяла, лишь тогда упокоилась и забылась в предвкушении, равномерно провалилась в сладостную дрёму, и наконец-то уснула.

И вот солнышко стало пробиваться через лёгкую штору. Для практически всех это утро, казалось бы, ничем не различалось от сотен прошлых. Для практически всех, но не для Ксении. Сегодня у неё встреча. Коля звонил, произнес, что опосля работы будет как штык. Последнее время не частыми были их свидания. Имелись на то определённые предпосылки... Но уж когда это приключалось, отдавались вполне, на все 100 процентов, вроде бы компенсируя упущенные способности и время.



Была ли это любовь с её стороны?Трудно сказать. Она даже сама для себя не могла это найти. Просто было превосходно с ним. А без него... Плохо было без него. Пусто. Вакуумно.

Особенно печально делалось, когда опосля бурной взаимности он уходил, наскоро чмокнув, будто прося помилования за настолько краткие и так живо закончившиеся удивительные мгновения. Душа просила продолжения... нет, не ласк и ухаживания!Хотелось просто, чтоб он был рядом. Хотелось накормить его аппетитной пищей, уложить в постель и самой прильнуть к нему под бочок и заснуть, ощущая его горячее и отчаянное тепло.

Была ли это любовь?Кто на самом деле знает, что такое любовь?Каждый вносит в это слово свой собственный, понятный лишь ему смысл. Оттого и нет единичного понимания этого слова — любовь.

Вот занимательно: единичного понимания, что такое любовь нет, а чувства и незабываемые чувства есть. Об этом теснее столько сказано, написано и спето!

Многие пробовали и пробуют с той либо другой ступенью достоверности и точности передать эти непередаваемые чувства и чувства. Но у каждого они собственные и, что главно, каждый переживает их по-разному. Оттого и существует такое обилие форм и способов определяющих и передающих это состояние - влюблённости. Влюблённости не как задумано Создателем для продолжения рода, как у существа мудрого, способного думать и ощущать, состояние влюблённости как получения наивысшего наслаждения и наслаждения.



Лишь лишь вынырнув из хватких объятий Морфея, Ксения ощутила необыкновенный прилив веселого возбуждения. Как бы удивительно это ни прозвучало, но сходственные чувства она испытывала лишь в детстве — каждую годовщину собственного рождения. Тогда, в незапамятные времена, она с трепетом и нетерпением ожидала этого дня. Ожидание пожеланий, даров, приятных и неожиданных сюрпризов зачаровывало не давало просто валятся в кровати. Надо было быстренько вставать, мыться, завтракать и ожидать. Ждать, когда всё начнётся. И всё начиналось. Чуть позднее.

Но на данный момент причина такового состояния была в ином. И Ксения великолепно знала — в чём. Точнее в ком. Так было непрерывно. Предвкушение встречи с Николаем подгоняло и окутывало. Его руки, губки... Она практически физически ощущала их прикосновение...

Словами делу не поможешь. Дела ожидать не будут. Как говаривал граф Калиостро, чтоб время бегало незначительно, его необходимо заполнять событиями. И Ксения, как могла, заполняла.

Сделав нехитрые упражнения, именуемые у неё зарядкой, Ксения стремительно соскочила с кровати, сунула ноги в тапки и ловко скользнула в ванную комнату. А вот здесь торопиться не стала.

Тщательно почистила зубы. Привычно намылила руки, сунула их под кран... Нет, на данный момент так не годится. Скинула трусики, открыла воду в душе и запрыгнула в ванну.

Освежающий дождь лаского скатывался по ещё не остывшему опосля сна телу. Подставив личико под тоненькие струйки, Ксения отрадно хватала холодную воду губками, с наслаждением фыркала и усмехалась. Было так счастливо!Прямо как тогда, в детстве...



Николай пробудился практически моментально. Ещё лишь что сильно дремал, а через секунду пробудился, будто не ложился. Домашние разбрелись по своим делам не отвлекали от раздумий и мечт. В груди разворачивалось, просыпаясь что-то удовлетворенное и возбуждающее.

Последнее время не частыми были их встречи с Ксюшей. Так складывались происшествия. Но о этом не хотелось даже думать. Да и работа занимала всё свободное время. Не свободное, кстати, тоже. Николай был не против таковой перегрузки. Любил быть в деле, в работе, в заботах, устремлялся быть необходимым и... — идеи как-то сами по себе повернулись к нынешней встрече... — непременно желанным.

Последнее было ежели не основным, то чрезвычайно означаемым для него. Никогда он себе не дозволял быть с кем-то, кто к нему был не попросту безразличен, но желая бы холоден.

«Лучше пусть вытерпеть не могут, вытерпеть не могут, — считал он, — от великий нелюбви до великий любви один шаг. Но лишь не хладнокровие...»

«Ксюша...» — Николай блаженно потянулся. Закинул руки за голову и, лёжа на спине, прикрыл глаза... Перед взглядом одна за другой всплывали картины их близости. Сладко от этого делалось где-то там, глубоко снутри. Не хотелось вставать, хотелось вспоминать, ощущать, проникаться...

«Нет, так не годится, — резко поднялся. — Вечером. Всё будет, но позже».

На самом деле, для чего же подгонять действия?Так можнож и перегореть.

«А вдруг что-то сорвётся?Такого ещё не было, но малюсенько ли что?» — гнилая мыслишка наточенными коготками царапнула душу.

«Говорят, ежели свидание сорвалось, — успокоил он себя, — то это не есть плохо: вымылся, побрился, оделся во всё незапятнанное...»

Улыбнулся своим думам:

«Лезут же всякие глупости в голову!»

Встал. Сделал пару наклонов вперёд. Подхватил гантели. Поднял пару разов. Положил на место. Лёг на пол. Отжался. Приведя себя таковым образом в рабочее состояние, направился в ванную комнату...



Не было золотых серёжек и великолепного колье, букета цветов, бутылки шампанского и коробки конфет, как не было пусть даже маленького застолья. Зачем?Всё эти атрибуты не необходимы, ежели есть два существа, которые необходимы друг другу. Если есть два огненных сердца, две мечущиеся в беспокойстве души отыскивающие выхода эмоций в бурности, открытости и доступности.

Ровно в назначенное время раздался звонок домофона. Ксения ожидала у открытой двери. Николай влетел в квартиру, будто вихрь. Возбуждённо-родной. Вкусно благоухающий. Не парфюмом. Собой. От него струился чуток уловимый запах характера, неугомонности, напора. Кто бы здесь устоял?Да никто не пробовал.

Какое-то время они глядели друг на друга, застыв. Не памятуя. Не изучая. Впитывая.

Ксения подготовилась к встрече. Надела, как обожал Николай, вольную блузку, краткую юбчонку-разлетайку и чулочки. Он почему-либо чрезвычайно обожал разглаживать, ублажать, когда она была в чулках. А что не сделаешь для любимого!

Николай был в узкой рубахе и ясных штанах. Не сказать, чтоб Ксении было всё одинаково, что надето на Николае, но знала, он меньше всего придавал значения моде. Удобно, уютно посиживает, тепло в холод, прохладно в жару — это были основные аспекты, по которым он выбирал для себя одежду.

Первым не выдержал Николай. Сделал шаг вперёд. Обнял не сильно, но волнующе. Едва коснулся губками кончика носика Ксении. Резко присел. Погладил ножки. Перебирая пальчиками, не спеша поднимался всё выше и выше. Дошёл до пояска, которым кончаются чулки. Потёрся щекой о коленки. Прикрыв глаза, Ксения лаского перебирала его густую тёмно-каштановую прическу...

Никого и ничего не было для их в этот момент. Сейчас на всей Земле были лишь они, их неуёмные чувства и неудержимые желания.

За всё время они не произнесли ни слова. Некогда было, да и нечем. Задействованы были все доли тела, органы, чувства. А вот желание было одно — получить всё как можнож прытче, подлиннее и по максимуму...

Как бы ни было превосходно и неутомимо рано либо поздно всё кончается. Прошло несколько часов их невоздержных ласк. Выплеснутая энергия приятной усталостью и сладостной истомой оплетали влажные от наслаждения тела.

Ксения, ещё прерывисто дыша, лежала на плече Николая. Крепко обнимая и прижимая к себе, она осмотрительно покусывала его губками. Прикрыв глаза, Николай поглаживал её плечико и время от времени целовал волосы, с наслаждением вдыхая запах привычно-знакомого тела...

— Ты на данный момент уйдёшь?— спросила Ксения.

Кажется, это было 1-ое слово, произнесённое вслух за всё время встречи.

— Как же по другому?— не заканчивая ласк, произнес Николай.

— Коль, вот ты на данный момент уйдёшь, а мне что делать?

— Что ты предлагаешь?Мне развестись?

— Зачем спрашиваешь?Ты никогда этого не сделаешь...

— Что тогда?

— Не знаю. Уйдёшь к семье. А я останусь одна. В порожней квартире. Не хочу!Сколько разов себе разговаривала, пора заканчивать наши дела. Так будет лучше и правильней.

— Сможешь?— Николай приподнял её голову за подбородок и поцеловал в губки.

— Смогу!— вроде бы уверенно произнесла Ксения.

— Глупышка!Ну чем нам так плохо?

Он на самом деле этого не осмысливал. Ведь всё так удивительно, великолепно и чувственно. Зачем что-то поменять?Жена больна. Оставить её в таком положении просто бесчестно. Но и отрешиться от Ксении — это выше всяких сил. Что делать?

— Плохо. Мне чрезвычайно плохо, — Ксения чуток удерживала слёзы. — Ну нет тебя и нет. А так придёшь, растормошишь, а позже пропадёшь на неопределённое время. Не могу я так. Не хочу!

«Ну чего же ей не хватает?Любви?Или чувства владельца превалируют?Или... Сама не знает, чего же желает!Стараюсь изо всех сил не огорчать, вниманием не обделять. Всё не так. Всего малюсенько...»

— Пушкина читала?Сказку «Золотая рыбка» помнишь?

— Ну и пусть!— Ксения была непреклонна. — Это у разбитого корыта остаться плохо, когда в руках был замок. Когда же замка никогда не было, то корыто — это вроде бы норма.

— Вот конкретно, вроде бы норма. Но до нормы чрезвычайно даже далековато. Жизнь проходит. Нам с тобой не по 20 лет. Если нет гербовой, пишут на обыкновенной. Или ты максималистка?Всё либо ничего!

«Не слышит. Ничего не слышит, сладостный мой Коленька... Да и какой он мой?Так, гость для здоровья на пару часов...»

— Не понять тебе этого. Пришёл, своё дело сделал, наслаждение получил и пропал до последующего раза.

— Ты великолепно знаешь, использую всякую возможность. Всё что могу. А наслаждение?Получил... Разве лишь я получил?Ты здесь совсем не при чём?

«Причём, Коленька. Очень даже при чём. Оттого-то и так больно...»

— Тебе пора уходить. Жена ждёт, — Ксения высвободилась из его объятий. — Иди в ванну, смой меня с себя...

Что здесь скажешь?С одной стороны права Ксюша. С другой... Вот же, блин!Постоянно вот так. Каждый разов, как заключительный. Одни нервишки. Ну что сиим дамам необходимо?Ведь всё так превосходно. Почему бы не удовлетворяться тем, что есть?Так нет же...

— Не пойду!— Николай притворно надул губки. — И вообщем до последующей встречи мыться не буду. Буду тебя в себе носить.

— Иди теснее. Всё одинаково уйдёшь, — Ксения попыталась его поднять. — А последующего раза не будет... наверняка.

Неопределённость. Она, окончательно, лучше однозначного нет. Но всё же... Маленькую надежду Ксения оставила, быстрее даже самой себе. Отказаться пусть и от такового маленького куска радости и счастья чрезвычайно тяжело. Верка, лучшая подруга, непрерывно утверждает, дескать, чего же держишься за него?Давно бы отдала от ворот поворот. Легко сказать. Она же не знает, какой он... посещает время от времени.

Всё. Последние минутки. Сейчас он уйдёт. Какое-то время они глядели друг на друга, застыв. Не памятуя. Не изучая. Впитывая. На сей разов первой не выдержала Ксения.

— Не хочу тебя созидать. Надоело. Не приходи больше. Никогда... — она осмотрительно притянула Николая к себе. — Ты слышишь?— коснулась губками ямочки у подбородка. — Уходи навсегда.

Николай наклонился, поцеловал мокроватые от слёз глаза. Каждый разов он с напряжением ожидал этого момента. Каждый разов она прощалась с ним навсегда, и каждый разов позже воспринимала с наслаждением, готовностью и открытостью. Но лишь позже... Ну к чему всё так усложнять?

— Конечно, слышу, — шептал он, чуток дотрагиваясь щекой её шелковистых волос. — Как скажешь...

Как скажешь?Зачем он так разговаривает?Ведь великолепно знает, стоит ему позвонить и... Нет сил отказать ему разов и навсегда. Нет сил выбросить его из собственной жизни. Нет сил...

— Тебе надобно уходить, — не отпуская его от себя, шептала в ответ Ксения. — Останься.

— Ты же знаешь, не могу.

«То, чего же охото, — поразмыслил, — непрерывно кажется необходимым...»

— Всё. Уходи!Иногда с тобой посещает не занимательно... — Ксения упрятала руки за спину, будто опасаясь, что они, своенравные ухватятся в Николая мёртвой цепкой.

Остро ощущая опасность и несопоставимость, Николай иногда не слышал казалось бы огорчительные слова в свой адресок, срывающиеся время от времени с уст собеседника. Но улавливал даже укрываемые интонации, видел глаза, ощущал неуловимые флюиды — это было основным. В этом ему одинаковых не было. А слова — это всего лишь умение либо неумение вести беседу.

Он вышел на лестничную клеточку.

— Утро начинается с рассвета, — произнес, не спеша опускаясь вниз. — Я позвоню.

Ксения не ответила. Прикрыла дверь, прислонилась к ней спиной и длинно стояла так, сглатывая неприятный, солёный комок в горле...