Сибирская резня бензопилой

Что будет, ежели сибирским мужчинам дать южноамериканскую бензопилу, ты, полагаемся, знаешь из знаменитого смешного рассказа. А что получится, ежели забросить в Сибирь южноамериканских лесорубов с нулевым познанием российского языка, — узнаешь из данной статьи!
Текст: Екатерина Чекушина

Красноярск. Середина января. Темная ночь, на улице минус 40. Четверо американцев в 1-ый разов оказались в России. Они выходят из стеклянных дверей аэропорта, еще не зная, что их ждёт увеселительная поездка на «буханке» на окраину далековато не столичного городка и ночевка в промерзшей избе. Вообще, окончательно, они готовы к приключениям. Они — лесорубы из Монтаны, которых набрал подрядчик-авантюрист Шон Вэн, чтоб открыть русско-американский лесозаготовительный бизнес. «Поехать в сибирскую тайгу валить столетние деревья» — с самого начала звучало как приключение и авантюра. Даже в кризисной Монтане, где из 30 восьми былых лесозаготовительных комплексов в работе осталось семнадцать, с трудом нашлись четыре пожелавших подписаться на эту работу. Однако ребята все-же не до конца представляли, что им предстояло.
Первая ночь

Они вышли на улицу и попробовали вдохнуть ледяной воздух. Ноздри слиплись, и вышло не сходу. Собственно, российского колорита им довелось пробовать еще ранее, когда посреди встречавших в аэропорту не обнаружилось никакого Шона. Вместо него застенчиво белел листок с надписью «Шон Вэн» в руках какого-то худенького мужичка. По-английски мужичок не разговаривал. Жестами ему удалось разъяснить, что он отвезет странников на ночевку в пригородный домик. В наиблежайшие два месяца ребятам предстояло фундаментально освоить искусство пантомимы, но пока они еще о этом не подозревали и были до глубины души возмущены тем, что Шон подослал им какого-то полуграмотного алкоголика.
«Буханка», которой правила встречавшая сторона и в которую американцам предложили загрузиться, против, вызвала практически восхищение. Все выбоины на дорогах были засыпаны толстым слоем снега, и кар различался непривычной для его сборки мягкостью хода.
Зак, самый юный из команды, пробовал в темноте рассмотреть в замерзших окнах городские достопримечательности и поминутно призывал смертельно уставших опосля перелета друзей ними насладиться. «Мы в Сибири!» — вопил он опосля каждого заглядывания в малюсенькую проталину в окне. С сиим нельзя было поспорить. Собственно, даже заглядывать было необязательно: салон «буханки» со свисавшими с потолка ремнями(очевидно, для удержания пассажиров от вылетания в окна)не оставлял колебаний.

Однако ребята не могли даже вообразить масштабов основного сюрприза, который приготовил им Шон, — «домик», ждавший их в промерзшей ночи. Свернув с городских улиц, кар проехал по лабиринту из тесных проулков меж высоченными сугробами и остановился перед заваленным снегом палисадником. Водитель раскрыл дверь «буханки» в темноту и холод и проводил подопечных по тропинке к крыльцу классической российской избы из приватного сектора — с криво нахлобученной крышей и покосившимися стенками. Сначала они попали в холодные сени, больше схожие на хлев, дальше по курсу была утепленная дверь, которая водила в низкую комнату — вообщем, не наименее промерзшую, чем сени. Ее стенки были заклеены десятками слоев старых газет. В углу белела печь, но ее никто не мыслил затопить заблаговременно. Из мебели — засиженное мухами и заваленное барахлом трюмо... Наступившая гоголевская немая сцена была применена водителем для того, чтоб добавить неожиданную европейскую нотку в происходящее и по-английски исчезнуть.
Они вышли на улицу и попробовали вдохнуть ледяной воздух. Ноздри слиплись, и вышло не сходу
Дар речи возвратился ко всем лесорубам сходу, и они беспомощно уперлись в несовершенство южноамериканского мата. Стало очевидно, что превосходство российского аналога вызвано необыкновенно эволюционными причинами. Кстати, ребятам предоставилась возможность оценить аналог желая бы чисто фонетически, потому что рядом с дверью в ту же минутку раздались звуки странной возни и опьяненные вопли. Кто-то отчаянно требовал, чтоб Валера отпирал. Американским ухом все это воспринималось как нападение банды хулиганов. Впрочем, не исключено, что Апокалипсис по децибелам находился бы в том же спектре. Вооружившись кочергой, южноамериканские лесорубы приготовились схватиться со всеми мощами злобна. Но те абсолютно внезапно отступили, при этом, судя по необыкновенно цветистой заключительней тираде, не совершенно вертикально. Апокалиптический холод, вообщем, никуда не делся.

— Я теснее не ощущаю пальцев!— посетовал Джеред, пытаясь согреть руки дыханием. — Мы здесь все умрем!
— Где Шон?Здесь даже телефона нет!Что мы будем делать, ежели он не покажется?— задался Зак логичным вопросцем. Ответа на него не предвиделось.
С грехом пополам ребятам удалось затопить печь дровами, которые нашлись во дворе(вылазка туда с кочергой, направленной против всадников Апокалипсиса, благородна, окончательно, отдельной баллады, но мы ее здесь опустим). Также обнаружилось одно на всех пуховое одеяло, которым лесорубы накрылись, улегшись рядком на полу перед печкой прямо в куртках.
Дорога в тайгу

Благодаря печке, утро встречало теснее не морозом, а прохладой. И приходом Шона, который без тени смущения возник на пороге, не убоявшись кочерги.
— Ребята, нам предстоит чрезвычайно трудный переезд сейчас!— с места в карьер начал он.
— Подожди Шон, что за трансцендентность*, что ты вообщем себе дозволяешь?— заволновались ребята. — Ты нас оставил здесь одних на холоде!С нас достаточно!
— Это Сибирь, мои дорогие. Это не Монтана, — парировал Шон. — Я здесь работал семнадцать лет, здесь так везде, и, ежели вы желаете получить великие средства, о которых мы с вами договаривались, вам придется привыкать к этим условиям. Конечно, ежели вы решили сдаться опосля первой же ночи... Скатертью дорога!


* — Примечание языковеда Phacochoerus'a Фунтика:
«
Согласно букве статьи закона № 101-ФЗ «О внесении конфигураций в Федеральный закон «О муниципальном языке Российской Федерации» мы принуждены опустить главную стилистическую сочиняющую данной истории, которая состоит в освоении американцами российской обсценной лексики. Мы будем принуждены применять взамен слова, которые на 1-ый взор, вероятно, кажутся ругательными, но совершенно такими не являются. Как, к примеру, слово «обсценная», которое является синонимом слова «нецензурная». А «трансцендентность»(ни в коем случае не путать с «трансцендентальностью») означает «недоступное опытнейшему познанию
».
В конце концов, это вправду было всего только приключение. Никто не погиб и даже не пострадал. С утра все казалось не таковым ужасным, так что дискуссии о возвращении стихли сами собой и лесорубы покорно погрузились в «буханку», чтоб ехать навстречу еще одним сюрпризам.

Собственно, основной сюрприз состоял в том, что Шон получил собственный подряд 20 семь дней назад и обещал собственнику лесосеки, былому начальнику трудовой исправительной колонии Юрию Пинчуку, что через месяц начнет поставлять лес. Все это время он истратил на набор и транспортировку команды. Теперь оставался день, чтоб перегнать за двести км от Красноярска два ультрасовременных комбайна ценою миллион баксов, которые обязаны были показать русским чудеса южноамериканской лесозаготовки, и еще два дня на то, чтоб освоиться и начать валить лес. Шон опасался даже представить, какие меры может принять былой начальник колонии, ежели уговор будет нарушен, заготовка так не начнется и окажется, что лес месяц простоял без дела. Виделись ему и бандиты на темных таежных «Патриотах», но американец предпочитал не вспоминать все происшествия получения подряда.
Второй сюрприз состоял в знакомстве монтанских лесорубов с русской долею лесозаготовительной команды — Шон не удосужился разъяснить своим южноамериканским подопечным, что намечается международное сотрудничество. Двое российских трудяг, которые всю юность провели наемными рабочими на лесоповале, грозно глядели на «американских пижонов» в джинсах и мембранных курточках. Они очевидно не ожидали от интернационального сотрудничества ничего превосходного.

Все утро ушло на погрузку техники на платформы, сопровождавшуюся углублением знакомства иностранцев с российской обсценной лексикой. К полудню колонна двинулась по трассе в глубь Сибири. Американцы завороженно глядели из «буханки», как по заледеневшему асфальту дорожного полотна снежными реками струится поземка. Еще наиболее волнительным было зрелище обгонявших по встречке грузовиков, отягченное пониманием того, что мельчайшее резкое торможение на льду вызовет занос.
Сумерки застигли колонну в поселке Новочернореченский — заключительном форпосте цивилизации перед началом финальной 70-километровой однополосной дороги, прорубающей целомудренную тайгу. Тут америкосы сообразили, что Шон не шутил насчет российских критерий: все поселение состояло необыкновенно из «загородных домиков» того грозного образчика, в каком им пришлось провести предыдущую ночь. Однако насчет данной ночи у Шона были немножко иные планы. Причем, надобно дать ему подабающее, еще наиболее интересные. Когда грузовики остановились у заезда в поселок и лесорубы вылезли на сорокапятиградусный мороз, Шон сказал:

— Ребята, впереди нас ждёт маленькое, но достаточно суровое препятствие. Сразу за поселком проходит Транссибирская жд магистраль. Над ней — высоковольтная линия передач. Увы, техника на платформах под ней не пройдет, надобно ее сгрузить. И даже опосля того, как мы все сгрузим... ну, в общем, меж стрелой форвардера и электропроводами будет где-то см 10. И надобно чрезвычайно оперативно это место проехать, поэтому что, по сути, это жд переезд и поезда там прогуливаются с промежутком... минутки две-три.
— Полная эпистемологическая диссоциация!* — резюмировали ребята.

* — Примечание языковеда Phacochoerus'a Фунтика:
«
Эпистемология — критика того представления о знании, которое предлагается в рамках ежедневного здорового смысла. Диссоциация — прекращение события ассоциации, вызванное, к примеру, аффектом; распад ассоциативных связей
».
В лесу

Чудом не задев электропровода, заглохнув на переезде перед приближавшимся поездом, просидев пару часов под застрявшим на однополосной трассе КамАЗом в компании его водителя и получив большое сакральное познание о том, что КамАЗы в российской тайге заводятся средством ударов разводного ключа по дну в определенных местах, усталые и лингвистически обогащенные южноамериканские лесорубы добрались до места назначения.
Брезжил рассвет. Прямо у дороги в безукоризненно белоснежном снегу стояли столетние сосны. Все рассыпали из машин и задрали головы, впечатленные вышиной и силою деревьев.
Выгрузив из фургона снегоходы, российский и южноамериканский операторы углубились в лес
— Эге-гей!— прокричал Шон. — Вы видите этот лес?Тут древесины на полмиллиона баксов!Полмиллиона баксов, которые просятся в руки!Правда, ежели мы не сорвем договор и 1-ый грузовик с бревнами уедет через два дня.
Последняя фраза изрядно охладила всеобщую эйфорию. Было решено безотлагательно начать размечать границы участка и разбивать базисный лагерь.
Выгрузив из фургона снегоходы, Шон, российский оператор форвардера Юрий и южноамериканский оператор Джеред углубились в лес. Это был истинный южноамериканский подход, на который Шон необыкновенно упирал: при поддержки полного комплекта специальной техники задать таковой ритм лесозаготовки, который русским не снился!Вот, к примеру, что бы делали российские?Надели бы лыжи и бродили целый день по периметру, размечая деревья. С поддержкою снегоходов все это можнож сделать за несколько часов.

Тем временем на просеке, где планировалась установка базисного лагеря, Зак следил во всей красоте оборотную сторону методики Шона: все средства были вложены в рабочую технику, а хозяйственная сторона их жизни финансировалась по остаточному принципу. На площадку как разов приехали бытовки, которые представляли собой канонический эталон российского гастарбайтерского комфорта: картонные стенки, куча мусора, сломанные лавки и проржавевшие буржуйки снутри, даже одна вполне провалившаяся кровля. Зак глядел на все это обширно открытыми очами.
— Что за гиннунгагап?* — выдохнул он. — Я все-же убью Шона!
— Да хорошо, чего же ты переживаешь?— похлопал его по плечу российский рабочий Руслан. — Нормал!Стандарт!У нас все так живут. Мы же сюда не дремать, а средства зарабатывать приехали!

* — Примечание языковеда Phacochoerus'a Фунтика:
«
Гиннунгагап — первичный хаос, глобальная безд­на в скандинавской мифологии
».
Когда снегоходная команда возвратилась из леса, решено было пробовать начать рубку и расчистить заезд на лесосеку. Честь совершить 1-ый срез была предоставлена Джереду. Потирая руки, он залез в кабину лесозаготовительного комбайна — сверхтехнологичной машинки, которая срубает дерево с по­мощью гидравлического манипулятора, здесь же очищает его от веток и разрезает на обычные бревна. Комбайн взревел, Джеред огласил тайгу веселым ликованием... и два они разом захлебнулись: машинка забуксовала в первом же сугробе, который, как оказывается, закрывал бурелом.
— Хара Бхайрава!* — назначил Джеред. — Шон!Где гусеницы?Тут не проедешь на нагих колесах!

* — Примечание языковеда Phacochoerus'a Фунтика:
«
Бхайрава — одно из имен индуистского господа Шивы, значащее «ужасный, истребляющий
».

Гусеницы были заказаны недельку назад, но по старинной российской традиции их все еще не было на участке. Шон нервничал и практиковался в употреблении российского мата по телефону. Машины были заглушены, на лес опускались прыткие зимние сумерки. Переговоры закончились, в таборе воцарилась гнетущая тишь. Лесорубы посиживали по бытовкам и пробовали согреть желая бы руки у буржуек. Через день обязаны были придти 1-ые машинки с лесопилки за бревнами, но команда Шона не спилила еще ни 1-го дерева. Было принято решение утром начать валить лес ручными бензопилами.
За работу

На рассвете Зак и Руслан с пилами на плечах направились в лес. Руслан с энтузиазмом поглядывал на американца. Противостояние 2-ух цивилизаций ощущалось в воздухе. Когда Зак примерился к первому дереву, российский расположился с сигаретой по соседству и принялся набираться культурного опыта. Зак не спеша делал надпилы по кругу и вставлял клинья. Ему хотелось сделать все образцово. И казалось, что российский любуется аккуратностью и точностью его работы. Когда дерево было повалено взыскательно в выбранном направлении, российский бросил бычок, сплюнул и выдал эмоционально окрашенную тираду, которая была очевидно далека от согласия:
— Полчаса на одно дерево?Ты так собираешься здесь работать?Тут вообще-то оплата не почасовая, а за кубатуру, эсхатологический ты кошмар, дейтеромицет неготовый!* Смотри, как следует!

* — Примечание языковеда Phacochoerus'a Фунтика:
«
Эсхатология — система религиозных взоров и представлений о конце света. Дейтеромицеты — неидеальные грибы, размножающиеся необыкновенно бесполым методом
».
Руслан примерился, несколькими косыми срезами подрубил дерево по кругу и толкнул его чуток не на Зака. Тот стоял зажмурившись. Это было полное нарушение всех верховодил сохранности, о которых ему было знаменито.
— Девяносто секунд!— объявил Руслан. — Ну?Давай, давай, шевелись!

Зак опять принялся щепетильно подпиливать сосну, и Руслан дословно взбесился у него за спиной.
— Ты что, глумишься, что ли?— истошно вопил он под руку американцу.
Тот тоже начал заводиться, пилить все небрежнее, и вдруг дерево, вопреки всем расчетам, начало валиться прямо на Руслана. В эти секунды русско-сибирский словарный запас Зака обогатился благим десятком самых сложносоставных единиц и моментально достиг вполне продвинутого уровня. К счастью, это стало единственным последствием интернационального инцидента. Русская и южноамериканская стороны стояли друг против друга, дрожа от пережитого напряжения. Обе рассыпались в самых дипломатичных прощениях. Пожалуй, это было началом плодотворного интернационального сотрудничества.
Когда дерево было повалено, российский бросил бычок и выдал эмоционально окрашенную тираду
Тем временем со стороны лагеря донесся ликующий глас Шона:
— Возвращайтесь!Гусеницы привезли!
Это был день, когда все в конце концов сложилось и заработало конкретно так, как грезил и планировал Шон. Комбайны не останавливались ни на один миг, его команда работала посменно весь день и всю ночь, и к окончанию первых суток у однополосной дороги возвышалась впечатляющая груда бревен.

— Начали работать!— горделиво рапортовал Шон по телефону владельцу лесосеки Пинчуку. — К вечеру можнож пригонять грузовики с лесопилки, как договаривались!
К вечеру совместно с грузовиками внезапно приехал и сам Пинчук, человек с непроницаемым личиком тюремного начальника. Он, не торопясь, подошел к куче бревен у дороги, рядом с которой стоял горделивый Шон.
— Это что?— вкрадчиво поинтересовался Пинчук и показал на бревно с трухлявой серединой.
— Бревно, — правдиво ответил Шон. — Для recycle, вторичной переработки. В Америке мы используем...
— Это не бревно, — объяснил Пинчук. — Мы в России, но не в Америке, и то, что вы здесь навалили, — это полное не бревно. Лесопилка это не воспримет. Сортируйте, делайте что желаете, но к погрузке вы не готовы.


Черный «Патриот» уехал в таежную белизну, а Шон остался перед собственной кучей «не бревна» с томным сердечком. Впрочем, дело, окончательно, было поправимое. За ночь продукцию южноамериканских лесорубов удалось отсортировать в полном согласовании с русскими требованиями, и на последующий день 1-ые грузовики с лесосеки Шона отправь на лесопилку.

О том, как происходил культурный размен меж южноамериканскими лесорубами и соседней деревней, а также о том, удалось ли Шону и его команде заработать свои полмиллиона баксов, можнож выяснить, посмотрев програмку Discovery Channel «Сибирская рулетка»(с 28 августа, 21:00).