Юбилей апокалипсиса. Забытые подвиги Первой мировой войны, в которые сложно поверить

И опосля третьей, и четвертой,
и восемнадцатой мировой
войны все будут вспоминать Первую. Просто поэтому, что
она была самая 1-ая, ее
будут обожать больше иных. Попробуй полюбить ее на данный момент, прочитав о 3-х выдающихся, практически умопомрачительных боевых подвигах.
Текст: Николай Поликарпов

В этом году, 28 июля, исполнилось 100 лет со дня начала Первой мировой войны, которая длилась до 11 ноября 1918 года(Россия вышла из войны ранее: 3 марта 1918 года был подписан Брест-Литовский мирный уговор). Однако эта дата занимательна предпочтительно историкам, большинству жителей нашей планеты те действия практически безызвестны. А взирая. Такие действия имеют неясное свойство повторяться с предопределенной периодичностью, и для России это как разов порядка 100 лет: 1612-й — Смутное время и польско-литовская оккупация Москвы, 1712-й — Северная война Петра Первого, 1812-й — поход Наполеона на Москву. Выбивается из данной череды лишь Великая Отечественная, но она была прямым и конкретным продолжением Первой мировой, начавшейся как разов в 1914 году. Собственно разговаривая, эти 20 лет меж концом Первой и началом Второй мировой войны мирным временем никак не были, потому что состояли из череды «подготовительных» конфликтов по переделу сфер воздействия.
Непосредственными плодами Первой мировой войны(либо, как ее именовали тогда, Великой войны)стали прекращение существования 4 громадных империй, погибель наиболее 10 миллионов боец и около 12 миллионов мирных обитателей.

В современном мире больше знамениты те действия Первой мировой, которые происходили на Западном фронте. Даже дальние от истории люди помнят «На Западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка и «Прощай, орудие!» Эрнеста Хемингуэя. Ну либо желая бы слышали что-то о таковых книгах. На самом деле Восточный фронт, российский театр военных событий, превосходил по протяженности Западный, бои на нем имели наиболее маневренный нрав. К сентябрю 1915 года на Восточном фронте Тройственный альянс сосредоточил 107 пехотных и 24 кавалерийские дивизии, а на Западном(либо Французском)Антанте противостояли лишь 90 пехотных и одна кавалерийская дивизия. О напряженности боев свидетельствуют утраты войск сражавшихся государств: наиболее 700 тысяч боец полегли здесь с каждой стороны фронта. Но вот почитать о этих событиях практически нечего: Западу занимателен лишь он сам, а у нас во времена СССР воспевались вызванные «Германской войной» демонстрации рабочих, революция и следующая Гражданская вой­на, при всем этом бои Первой мировой рассматривались лишь как прелюдия к сиим решающим событиям.
Войну против Германии и иных держав Тройственного союза прозвали «империалистической», российские герои при всем этом как бы стали не героями совсем: в русской России монументы им сносили, воинские захоронения истребляли. Ну а на фоне катастрофы Великой Отечественной войну 1914 года вообщем пренебрегали: она стала таковым же сумрачным прошедшим в «туманной дымке веков», как и вторжение Наполеона.
Пересказывать здесь хронику боевых событий по учебникам не имеет смысла. Гораздо занимательнее вспомнить несколько приватных эпизодов, на данный момент практически позабытых, а тогда обширно знаменитых и оказавших заметное воздействие на русское сообщество.
C пикой на германцев

Первым уместно вспомнить подвиг приказного(это звание в казачь­их подразделениях подходит ефрейтору)Козьмы Фирсовича Крючкова из 3-го Донского имени Ермака Тимофеева полка. Отличился он в самом начале войны, 30 июля 1914 года, став первым георгиевским кавалером. Случилось вот что.
Казачий дозор, в который не считая возглавлявшего его Козьмы Фирсовича входили еще трое его сослуживцев, исполнял разведку в районе польского города Калвария(Польша тогда была долею Российской империи). Перевалив через маленькую возвышенность, которая затрудняла обзор, казаки внезапно наткнулись на таковой же германский кавалерийский разъезд, лишь состоявший не из 4 воинов, а из 20 7, — драгуны под командованием офицера и унтер-офицера. Прятаться было поздно: заметившие казаков драгуны теснее разворачивались для атаки. Вопреки явному семикратному перевесу сил германцев, Крючков с друзьями не отступили, а приняли бой, слету уложив из карабинов несколько атаковавших. Если бы немцы просто остановились и ответили огнем, нашим плохо бы пришлось. Но они решили действовать как подлинные кавалеристы — пустить в ход прохладное орудие. Крючкова окружили одиннадцать драгун. Он ногами правил лошадью, а руками пробовал перезарядить карабин. Но вышло безуспешно: патрон уткнулся, стрелять невероятно, а медли устранять задержку нет. Да еще германец стукнул саблей по руке, раскровенив пальцы и выбив карабин. Начал рубиться шашкой, получил еще несколько ран, но разделался с несколькими соперниками. Почувствовав, что шашкой становится тяжело работать, выхватил у одного из драгун пику, которой и заколол оставшихся. Крючков получил шестнадцать ран: уколы в спину и шейку, порезы рук. Однако сам в рубке уложил одиннадцать драгун. А его товарищи в это время окончили погром германского подразделения — уйти удалось лишь троим, двое были ранены и взяты в плен. А ведь драгуны — это не срочным порядком мобилизованные на войну пехотинцы­окопники. Это кавалерия, элита армий того медли.

Козьма Крючков
Все четыре казака за собственный подвиг получили высшие солдатские заслуги — Георгиевские кресты 4-й ступени(по статусу Георгиевского креста наиболее высшую ступень нельзя было вручить, пока не было всех прошлых). При этом самый 1-ый крест с номером 5501 получил командир разъезда Козьма Фирсович Крючков.
Конечно, событие здесь же стало обширно знаменито: о Крючкове писали в газетах, о нем доложили императору Николаю Второму. 24-летний казак оказался всероссийской знаменитостью. На лубочных картинах его изображали с наколотыми наподобие шашлыка на пику германцами, ушлые коммерсанты из Ростова-на-Дону выпустили папиросы «Донской казак Козьма Крючков», некий торговец именовал его именованием пароход. Появился на граммофонных пластинках «Вальс Козьмы Крючкова», его портретом были украшены обертки конфет «Геройские» петербургской фабрики А. И. Колесникова.

Герой отлежался 5 дней в госпитале и отправился в родную станицу Усть-Хоперскую отбывать короткосрочный отпуск. Потом опять фронт. Воевал казак умело, заслужил 2-ой Георгиевский крест, получил офицерский чин подхорунжего. Революцию не принял. У себя на Дону возглавил партизанский отряд, стал в 1919 году сотником и умер в бою с красными.
В русское время подвиг Крючкова был подвергнут сомнению — дескать, пропаганда «гнилого царизма». Как это так, в одиночку против одиннадцати человек, да еще с некий архаичной пикой?! Масла в огонь подлил Михаил Шолохов, уничижительно описавший бой в романе «Тихий Дон» как вздорную стычку. Дескать, обе стороны рубили друг дружку не от отваги, а от страха, Крючков 1-ый бросился наутек, а германского офицера застрелил казак Иванков, чем и переломил ход боя, внеся растерянность в ряды прусаков. Писатель употребляет такие обороты речи, как «в объявшем их животном страхе наносили слепые удары», «немцы, израненные вздорными ударами» и т д. Интересно, что Шолохов разговаривал с одним из соучастников боя, и им был конкретно казак Михаил Иванков. Да вот лишь к тому медли он оказался по иную сторону баррикад от былого командира Козьмы Крючкова и служил в Красной армии…

На самом деле Крючков был не первым опытным бойцом, создававшим с пикой в руках чудеса. Например, в Николаевском кавалерийском училище на знатном месте хранилась пика, которой в годы Кавказской войны казак отбился от окруживших его 12-ти черкесов. В Первой мировой пика тоже себя превосходно зарекомендовала в кавалерийских стычках. Сохранились воспоминания 1-го казака о боях с австрийцами, который обрисовывал «технологию» рубки так: «Но их и рубить-то надобно знающе: на их шапки лакированного товару чрезвычайно толстого и окованы медью, и подбородень медный, так что не разрубишь, грудь прикрыта толстой резиной. Но наши казаки приноровились ширком, необыкновенно пикой, и бьют их наповал с Божией защитой».
Атака трупов
В сентябре 1914 года немцы осадили маленькую русскую крепость Осовец(на данный момент это в Польше), в 50 километрах западнее города Белосток. Крепость закрывала стратегическое направление на Петербург от удара со стороны Восточной Пруссии, до границы с которой было всего 23 километра, и перекрыла переправу через реку Бобр. Обойти эти укрепления стороной невероятно: подходящих для движения армии с обозами и томным вооружением дорог там практически нет, лишь тесные тропы. Почти нет и каких-то поселений, где можнож разбить лагерь. Кругом болота, а единый транспортный коридор перегораживает крепость Осовец. «Там, где миру конец, стоит крепость Осовец. Там ужаснейшие болота, германцам лезть в их неохота», — напевали сами заступники крепости.

Тут же был предпринят 1-ый штурм мощами 40 пехотных ба­таль­онов 8-й германской армии при поддержке артиллерии. Гарнизон крепости состоял из 1-го пехотного полка(это четыре ба­таль­она), 2-ух артиллерийских батальонов, саперного и хозяйственного подразделений. Несмотря на численное превосходство соперника, штурм был отбит.
Противогазов
у российских боец не было: 1-ый противогаз был изобретен
в России
в 1915 году
Вторая массированная атака германцев была предпринята в феврале — марте 1915 года. 13 февраля начался обстрел фортов из осадных орудий калибра до 420 мм. Под Осовец привезли 17 батарей пушек особенной мощности, в том числе четыре «Большие Берты» и 64 других, малюсенько уступавших крупповским мортирам в разрушительной силе. За недельку по крепости было выпущено около 250 тысяч лишь томных снарядов, причинявших ужасные разрушения. На местности плацдарма Осовца позже высчитали наиболее 30 тысяч снарядных воронок. Большая часть германских снарядов улетела в реку Бобр и окрестные болота, разбив лед и сделав невероятными форсирование аква преград и атаку фортов самими же германскими пехотинцами. Однако и этих 30 тысяч попаданий довольно: выходит, что на каждого российского бойца их приходилось по нескольку!До войны считали, что человек в принципе неспособен такое выдержать: ежели не будет разорван на кусочки, то его либо тяжело ранит, либо контузит.

Русское командование осмысливало, что при таковых критериях крепость будет неминуемо взята, и без особенной надежды просило командира гарнизона генерал-майора Николая Бpжозовского продержаться лишь 48 часов. Это не был даже указ. Но крепость сражалась еще полгода!Ответным огнем российских артиллеристов были уничтожены несколько особо ценных германских осадных орудий, в том числе две известные «Большие Берты»(всего их было девять в армии Вильгельма). Это принудило германцев безотлагательно отвести артиллерию за границы дальности стрельбы российских орудий, прекратить штурм и перейти к позиционным деяниям.
Третий штурм начался лишь в июле 1915 года. Наученные горьковатым опытом, немцы собрали впечатляющие силы для атаки теснее до предела осточертевшей им к тому медли крепости, которая, вопреки всем мудрым планам военных событий, продолжала заграждать путь на российскую столицу и стягивала на себя силы с полусотни прилегавших км фронта. 14 батальонов пехоты, батальон саперов, 30 сверхтяжелых осадных орудий, 30 батарей отравляющего газа. На передовых позициях в предполье крепости им противостояли всего 5 рот 226-го пехотного Землянского полка и четыре роты ополченцев — итого девять рот против пятидесяти 7. Русскую пехоту обязана была поддерживать крепостная артиллерия с фортов Осовца. Июльские атаки результативными для германцев не были.
Тогда, дождавшись пригодного направления ветра, в 4 утра 6 августа 1915 года немцы развернули против заступников крепости 30 батарей хим орудия. Зеленое скопление хлора потекло из баллонов на российские окопы. Вдобавок немцы обстреливали крепость хим снарядами с хлорпикрином. Проклятые российские, так длинно мешавшие умнейшим планам германского командования вопреки всем законам взыскательной военной логики, обязаны были в конце концов сдохнуть. От газа даже травка чернела и помирала; все медные предметы на плацдарме крепости — доли орудий и снарядов, умывальники — покрылись толстым зеленоватым слоем окиси хлора; оказались отравленными хранившиеся без герметичной укупорки овощные культуры и другое продовольствие. Человек, вдохнувший хлор, помирал в ужасных мучениях, выхаркивая с кровью обрывки легких.

По германским расчетам газ в таком количестве обязан был просочиться в боевые порядки оборонявшихся на глубину до 20 километ­ров, при всем этом храня поражающее событие до 12 метров вышины. То есть ни возвышенности, ни форты спасти от него не могли. Противогазов у российских боец не было: 1-ый в мире фильтрующий угольный противогаз был изобретен в России Николаем Дмитриевичем Зелинским в 1915 году и принят на вооружение армий Антанты в 1916-м. До этого от газов предполагалось защищаться марлевыми повязками со специальной пропиткой. Если они были.
В итоге газовой атаки в полном составе погибли 9, 10 и 11-я роты Землянского полка, из 12-й роты уцелели 40 человек, половину собственного состава растеряла 13-я рота. Потом посчитают всех погибших: было отравлено газами наиболее 1600 человек.
Посчитав, что в гарнизоне крепости все погибли, немцы отправь в атаку на передовую Сосненскую позицию предполья крепости, вынесенную от фортов на западный берег реки. На штурм заполненных помиравшими людьми окопов шли 14 батальонов ландвера — не наименее 7 тыщ пехотинцев.
Это было
за пределом действительности, это было что-то инфернальное, с чем воевать германцев никогда не учили
Дальше случилось невозможное. Их встретили контратакой в штыки остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка. Около 60 харкавших кровью российских боец — с обмотанными запятанными тряпками личиками, без надежды остаться в живых и не отыскивавших больше данной надежды. Умиравшие шли помирать и лишь желали завладеть с собой в могилу побольше недругов. А здесь еще выжившие артиллеристы открыли огонь по недругу. Сам вид атаковавших поверг германцев в таковой кошмар, что они в панике бегали, повисая на проволочных заграждениях и желая лишь как можнож далее оказаться от этих ужасных зомби. Эта контратака нескольких 10-ов боец 226-го Землянского полка против тыщ недругов из 18-го полка ландвера вошла в историю под заглавием «атака мертвецов». Такого не посещало до этого. Немцы не были трусами, немцы умели превосходно воевать. Вот лишь то, что они узрели 6 августа, не вписывалось ни в какие рамки. Это было за пределом действительности, это было что-то инфернальное, с чем воевать германцев никогда не учили, так что они просто отказались иметь дело с потусторонним миром.


«Разрушенные казематы Осовца». Немецкое фото, август-сентябрь 1915.
Крепость Осовец так не была взята штурмом. К концу лета 1915 года общественная стратегическая обстановка на фронтах сделала защиту этих укреплений вздорной для российской армии. 18 августа был отдан указ о эвакуации гарнизона крепости, которая и закончилась к 22 августа. Немцам не оставили ничего: ни 1-го патрона, ни банки консервов. Когда нечем было волочить томные пушки, в ременные лямки впрягались по 30–40 боец. Все, что вывезти оказалось невероятно, было взорвано.
В данной связи занимательную информацию выпустили в 1924 году европейские газеты. Якобы, когда поляки начали спустя девять лет опосля обрисовываемых событий разбирать завалы колоченного камня и смогли спуститься в засыпанные взрывами российских саперов подвальные склады крепости, их встретил оклик часового: «Стой, кто следует?» Дескать, при эвакуации его пренебрегали, так что боец жил все эти годы, кормясь тушенкой со взорванного подземного склада, вел счет дням в полной темноте и нес службу. История схожа на газетную утку, но в свете смелой защиты крепости, которая наперекор всем боевым очевидностям практически год заграждала германцам белостокский путь на столицу Российской империи, могло быть и так.
«Русская солдата»
8 декабря 1915 года на фронт Германской войны прибыл юный российский доброволец Николай Попов. Он был зачислен в роту пешей разведки 88-го Петровского полка. Молодой человек был грамотным, знал иностранные языки, показал догадливость, превосходно стрелял — для разведки пригоден. Уже 20 декабря 1915 года рядовой Николай Попов с напарником отправился в ночной рейд на вражескую местность, имея указ завладеть языка. Однако в ходе обстрела напарника ранили, так что боец Попов выполнил задание в одиночку. За приведенного пленника и примерное исполнение указа он был награжден Георгиевским крестом 4-й ступени. Ничего не­обычного как бы в этом не было: сколько таковых добровольцев различными маршрутами попадали на войну и сколько из их совершали подвиги!Вот лишь этот Николай Попов на самом деле был воспитанницей 6-го класса высшего Мариинского училища города Вильно — Кирой Башкировой.


Георгиевский кавалер Кира Башкирова
Кира с юношества была ребенком живым и беспокойным. Остро принимала всякую несправедливость, и истинную, и кажущуюся. Родилась она в дворянской семье российской интеллигенции: ее отец получил в университете историческое и филологическое образование, знал шестнадцать иностранных языков, служил в общественной библио­теке. Мать родилась в Швейцарии, рано осиротела и воспитывалась в парижском монастыре. В семье было семеро детей, так что Кира еще в 5 лет решила не отягощать собой семейных и совместно с сестрой пробовала бегать из дома, чтоб поступить на службу скотницей. Что это за работа, малышка чуток ли превосходно осмысливала, просто няня ей читала книги, так что слово было знакомое. Побег не состоялся в связи с наступлением прохладной и ужасной ночи — пришлось возвратиться домой. Позже были и др шалости различной ступени безобидности, за которые девченку грозно наказывали: замыкали в черном амбаре, в каком наверное водились крысы. Когда закрывалась дверь, отсекая заключительный лучик солнечного света, они начинали шуршать в углах. Крыс Кира, как всякая обычная вежливая девченка, опасалась очень-очень.

Наверное, ежели бы ей тогда произнесли, что она по своей воле полезет в окопы, где эти самые крысы тоже есть, но они еще далековато не самое ужасное, — не поверила бы. С первых недель войны все женское народонаселение семьи Башкировых откликнулось на призыв о поддержки фронту: во главе с ма­терью Надеждой Павловной сестры каждодневно прогуливались подсоблять раненым бойцам в госпитале. Но шестнадцатилетней Кире этого казалось малюсенько. Родина воюет, а ей что, корпию щипать да книги героям читать?Однако на фронт дам тогда не брали ни под каким видом — ни добровольцами, ни даже санитарками.
Тогда она разработала коварный план побега. Продав втихаря часть собственных вещей, покупала солдатское обмундирование и упрятала все это у подруги — дома могли бы отыскать и разоблачить беглянку. Кроме униформы были приобретены даже мужское нижнее белье и портянки, чтоб даже самых маленьких деталей, которые могли бы ее выдать, не осталось от бывшей девичьей жизни. Удостоверение воспитанника настоящего училища Кира добыла у двоюродного брата иной своей подруги — Николая Попова. Именно под сиим именованием ей сейчас предстояло жить.
Но таковой превосходный план чуток было не сорвался. Уже на вокзале, куда худенького «новобранца» в полной военной форме проводили участвовавшие в заговоре подруги, к девушкам подошел знакомый и сказал о побеге их знакомой по училищу — Киры Башкировой. На саму Киру, стоявшую рядом в новеньком обличье, он не направил внимания.
Кире(поточнее, теснее «Николаю Попову»)удалось добраться до польского города Лодзь, где она смогла поступить добровольцем в полк. По незапятанной случайности из-за быстрого выступления у нее не спросили документы по всей форме. Повезло… Буквально через несколько дней полк выступил маршем на фронт. Семьдесят км пешком с полной выкладкой, стертые до крови ноги. А выдать себя нельзя ничем. На фронте — штыковые атаки, артиллерийские обстрелы, кругом погибель и кровь. Но еще ужаснее окопная грязюка и вши. Другие бойцы могли хоть раздеться и прожарить над огнем свои гимнастерки, а бедной Кире даже в баню приходилось ходить изредка и тайком. Говорить она старалась басом, а родных в письмах просила ни в коем случае не присылать настолько любимых ею конфет, зато слать побольше махорки — не для себя, сослуживцев потчевать.


Надо сказать, что, сообщив семейным в первом же письме о собственном побеге на фронт, Кира слету их и предупредила, чтоб никаких попыток возвращать ее не решали: все одинаково убежит опять, но тогда уж никаких писем пусть от нее не ожидают.
В разведку Кира старалась ходить чаще, потому что сожалела собственных старших друзей. Мужикам по 40 лет, дома у их супруги, детки — а ну как уничтожат и семья кормильца растеряет?Бывало, другие ее сами просили подменить в патруле. Не отрицалась никогда.
Во время командировки в родной Вильно за полковым орудием она встретила на улице генерала и зло дала ему воинское приветствие. Но тот лишь усмехнулся в усы: бросьте, дескать, во фрунт становиться, все ж таки дама. Неудивительно: ее скрыта была безнадежно раскрыта родными и знакомыми, а горделивые за свою смелую землячку мещане вывешивали на основном Георгиевском проспекте ее портреты с подписями: «Кира Башкирова — доброволец Николай Попов». Тем не наименее в полку она пока еще берегла инкогнито и продолжала воевать. Однажды в бою Кира была просто ранена в руку. В лазарет вульгарна на собственных ногах, но по дороге растеряла сознание: тиф свалил. В госпитале, окончательно, правда открылась теснее для всех. Когда до полкового начальства дошло это извещение, даму безотлагательно демобилизовали, как не имевшую права служить в армии. Однако правдиво заработанную заслугу оставили за ней. Так что опосля исцеления георгиевский кавалер Кира Башкирова отправилась домой.
Думаете, сейчас она угомонилась?Ничуть не посещало. В 1916 году опять бегала на фронт, опять поступила добровольцем, но теснее в другой полк, где ее не знали. Георгиевскому кавалеру постоянно рады, так что брали «излечившегося от ран ветерана» без излишних вопросцев. До октября 1917 года «вольноопределяющийся Николай Попов» служила рядовым в 3-ем батальоне 30-го стрелкового Сибирского полка.
Кира Александровна Башкирова, в замужестве Лопатина, родила двоих деток, в Великую Отечественную работала медсестрой, спасая жизни тяжелораненых боец. Награждена медалями «За защиту Советского Заполярья» и «За боевые заслуги». На ее долю выпало много разных испытаний, и благородно их перенести подсоблял «Николай Попов», который совсем не остался лишь в памяти о днях смелой молодости.
«Большая Берта»

Осадное 420-миллиметровое орудие. На заводах Круппа в 1914 году было выстроено всего девять таковых орудий. Названо в честь Берты Крупп — внучки владельца концерна — «пушечного короля» Альфреда Круппа. «Большие Берты» применялись германцами для разрушения особо крепких фортификационных сооружений. Стрелять эта мортира могла не живо: один выстрел за 8 минут. Зато ее снаряд весом 900 кг мог лететь на расстояние до 14 км и оставлял воронку глубиной выше 4 м и поперечником наиболее 10 м. Считалось, что для принуждения к сдаче гарнизона форта численностью 1000 человек необходимы две «Большие Берты», 360 снарядов и двое суток.