Лето — великолепная пора, но это еще и время брачных измен. Мужчину «посмотреть на сторону» провоцирует отъезд супруги с детками на дачу, даму — отъезд бабушки с детками на дачу, а супруга — в командировку... Считается, что мужчины изменяют почаще — дескать, природа их таковая, полигамная. Однако биология жителя нашей планеты и животных дает подсказку, что не многие так однозначно.
В научно-популярных текстах о взаимоотношениях полов практически непрерывно эксплуатируется концепция энергетического вклада в потомство. Идея обычная: самка производит большие яйцеклетки, ее организм обеспечивает зародыша питательными веществами, ей приходится высиживать яичка либо подкармливать детеныша молоком и вообщем беспокоиться о нем, пока он не станет самостоятельным.
Жизнь самца еще проще: от него, по великому счету, требуется лишь сперматозоид, а далее не его трудности. Соответственно, и стоимость оплошности, другими словами выбора ошибочного напарника, для самца на много порядков ниже, чем для самки.
Из этого традиционно делается последующий прикладной вывод: самец заинтересован в том, чтоб оплодотворить как можнож больше самок, в то время как самка устремляется зачать детенышей от напарника с самыми лучшими генами, а в случайных связях совсем не заинтересована. Звучит великолепно!Только вот не полностью подходит беспристрастной действительности.
Во-первых, стройную картину портит обычный вопросец: с кем же, фактически, изменяют самцы, ежели любая самка избирает себе 1-го напарника не разменивается на секс с кем попало?
Во-вторых, энергетический вклад самца в потомство тоже быть может полностью значимым. Для птиц абсолютно типична ситуация, когда партнеры совместно строят гнездо, высиживают яичка и приносят пищу. Для большинства видов млекопитающих ровная забота самца о потомстве не отличительна, но он может, к примеру, оберегать местность — и заодно всех самок, которых удалось на эту местность привлечь, и всех рожденных ними детенышей(ежели есть основания полагаться, что это его детеныши). А ежели самка устремляется получить от самцов не совсем лишь генетический материал, но и помощь в выращивании потомства, то кто произнес, что она непременно будет ограничиваться одним партнером для решения обеих задач?
И в конце концов, прямые наблюдения за животными демонстрируют, что самки не так устремляются к верности. У одних видов, к примеру у шимпанзе либо кошек, процветает открытый промискуитет — беспорядочная смена партнеров. Другие, к примеру гориллы либо морские котики, сформировывают гаремы, в каких самец расходует массу сил на то, чтоб оберегать собственных самок не подпускать к ним чужаков.
Это, вообщем, не чрезвычайно подсобляет: как установил в 2007 году зоолог Джо Хоффман из Кембриджского института, всего лишь 23 % детенышей в гареме морского котика принадлежат ему самому. Во всех других вариантах самка уходит на расстояние до 35 м(веское для тюленя на суше), чтоб спариться с кем-нибудь получше: все для фронта, все для победы, все для наибольшего генетического контраста популяции.
У моногамных видов, для которых отличительна общая забота о потомстве, самки намного почаще заводят деток от официального напарника, но все одинаково не ограничиваются им одним. Генетические исследования певчего воробья проявили, что в итоге внебрачных связей рождается приблизительно 28 % птенцов.
Для жителей нашей планеты общепринятой оценки нет, поэтому что результаты исследований резко различаются в зависимости от метода выбора испытуемых. Если провести генетический анализ обыденных семей, в каких мужья никогда не сомневались в собственном отцовстве, то чужими окажутся приблизительно 2 % деток(разброс от 0,4 % в семьях религиозных евреев и до 11 % посреди обитателей городка Мехико).
А вот ежели включить в статистику те пары, которые сами инициировали процесс установления отцовства — к примеру, чтоб решить вопросец о алиментах, — то выяснится, что от любовников рождены чуток ли не 30 % деток(в России, Англии и Финляндии всего по 15 %, зато в США и Италии — больше 40 %). Так что вывод обычный и приятный: ежели вы не сомневаетесь, что ребенок ваш, означает, быстрее всего, так и есть.
Вообще чем больше проводится генетических исследований, тем щепетильнее ученые употребляют в собственных текстах слово «моногамия». Все почаще к нему прибавляют определение «социальная» — другими словами вид да, образует устойчивые пары, самец и самка совместно беспокоятся о потомстве, но при всем этом абсолютно не непременно все детки в семье зачаты от неизменного напарника и абсолютно не непременно все его детки растут конкретно в данной семье.
Лебединая верность — великолепный миф, но практически в каждом втором выводке у этих птиц есть желая бы один птенец, зачатый от постороннего самца. Или брать степных полевок, любимейший всеми биологами пример моногамии: в лабораторных наблюдениях любая полевка проводит великую часть медли около собственного напарника и чрезвычайно изредка приближается к иным самцам. Тем не наименее, когда самок, обвешанных радиопередатчиками, издают на огороженный участок луга, где им могут встретиться несколько различных самцов, а позже изучат их потомство, выясняется, что наиболее чем в 20 % выводков находятся детеныши не совсем лишь от главного напарника, но и от одного-двух посторониих самцов.
Концепция энергетического вклада в потомство полностью подходит действительности, но из нее нельзя делать вывод о том, что существует какая-то склонность к полигамии у парней и сразу — к моногамии у дам. Изменяют все. Но из-за того, что потенциальные опасности для дамы еще выше, чем для мужчины, она наиболее придирчиво избирает себе партнеров — а сообщество еще больше заинтересовано в том, чтоб этот выбор чрезвычайно ограничить и брать под контроль.
Здесь не непременно даже приводить образцы из жизни жителей нашей планеты. Английский антрополог Робин Данбар пересказывает в собственной научно-популярной книжке «Лабиринт случайных связей» трогательную историю из жизни гамадрилов, описанную зоологом Гансом Куммером.
Гамадрилы сформировывают гаремы: на 1-го самца приходится до 5 самок, он взыскательно смотрит за ними и наказывает, ежели они отступают от него очень далековато. Самка, за которой следил Куммер, в течение 20 мин отступала от собственной семьи маленькими шажками и в конце концов зашла за камень, где ее подкарауливал юный самец из соседней семьи. Они начали заниматься грумингом — ублажать друг дружку, перебирая шерсть и находя паразитов, — но при всем этом самка старалась непрерывно стоять за камнем так, чтоб ее голова была видна самцу-хозяину, питавшемуся недалеко, и он не подозревал ничего дурного.
Из книжки "Кто бы мог поразмыслить!Как мозг принуждает нас делать глупости"