Существует множество психологических капканов, в которые сами себя загоняют кроткие и покорные дамы. Часто первым шагом к освобождению становится светлое понимание того, какой модели подходит ваш вариант. Психолог Уте Эрхардт обрисовывает все вероятные варианты, чтоб показать, к чему они могут привести, ежели дамы не решаются отрешиться от обыкновенного вида жизни.
1. Ловушки понимания
Лейтмотив таков: «Я должна относиться с пониманием к искренним трудностям моего партнера».
«Я превосходно могу это понять... Я отношусь к вам с пониманием» — такие фразы нередко бездумно срываются с наших губ. Мы снисходительно относимся к тому, что кто-то опаздывает, или когда с кем-то нечесно обходятся. Женщины обретают извинение многому, даже дерзкому и дерзкому поведению окружающих, последствия которого отражаются на их самих. Объясняются и допускаются даже такие поступки, которые вправду недопустимы. Поведение, однозначно благородное осуждения, почему-либо нередко принимается с усмешкой, полной понимания. Так, в одном из непринужденных дискуссий мужчина дискредитирует интеллектуальные возможности супруги: «Этого мое сокровище понять не может!» Однако заместо того, чтоб высказать свое воззрение и ответить супругу той же монетой, она усмехается. Истинное значение такового поведения изредка нами осознается. Демонстрируете ли вы неправильное понимание?Как лишь вы используете слово «понимание», спрашивайте себя: «Что, фактически, я разумею?Почему я это разумею?Насколько искренне мое понимание?»
Понимание — двойственное понятие. Чтобы относиться к нему критически, необходимо верно распознавать ловушки понимания. Если вы разумеете, почему шеф в нехорошем настроении, у вас есть шанс попасть в ловушку. Но ежели вы разумеете своенравного жена, то, без сомнения, теснее в ней находитесь.
У ловушек понимания много обличий. Женщинам нередко посещает тяжело найти их в ежедневной жизни, потому что с юношества им вдалбливается необходимость осмысливать окружающих. Это стало самой великий добродетелью, эмблемой дамы, образчиком для подражания. Женщина должна быть снисходительной к беспомощностям иных, даже ежели они сходственны пощечинам.
Детям, необыкновенно девченкам, внушают, что непосредственно таковой вид понимания служит выражением человечности. Я никогда как надобно не осмысливала эту взаимосвязь. Вместо того чтоб светло и верно сказать: «Мне это не нравится!» или «Ты сделал гадость», дамы обязаны вытерпеть и косвенно одобрять неблаговидные поступки, потому что с малых лет им советуют поступать непосредственно так. Тем самым понимание становится равнозначным благородному помилованию и терпению.
Мы попадаем в ловушку понимания тогда, когда выгораживаем поступки, направленные против нас. До поры до медли нам не хватает мужества или отваги пойти на открытый конфликт и именовать вещи своими именами. Терпеливо принимая злобно, интриги и даже явную безжалостность, мы идем к саморазрушению. Как следствие, появляются долгое подавленное настроение, глубоко запрятанные ужасы и чувство своей неполноценности, вплоть до чистосердечных и телесных хворей. Попав в этот заколдованный круг самоотречения, дамы неминуемо проходят через расстройства и время от времени ощущают полную слабость.
Как лишь дама воспринимает разнузданное поведение мужчины, который звучно и грубо выказывает свое недовольство не выгораживается опосля, ловушка захлопывается. Очень главно понять последующее: сами по себе срывы не делают погоды, они рано или поздно приключаются у всех. Но ежели за ними не следует чистосердечных прощений, это становится неувязкой. Кроме того, прощения без изъяснения обстоятельств служат недостаточной компенсацией за резкое поведение.
Чувствовали ли вы необходимость услышать чьи-то прощения за резкое поведение?Если да — это превосходный символ, означает, вы еще не находитесь в ловушке. Тот, кто непрерывно бережёт спокойствие и гордится сиим, вероятно, не подмечает собственного ужаса перед последствиями срыва. Нет ничего зазорного в том, чтоб время от медли вести себя резко. Однако необходимо уметь оправдываться. К тому же, традиционно, прощения дотрагиваются лишь тона, в каком шел разговор, но не его содержания.
В качестве прощений за резкое поведение нельзя принимать формальные слова. Формулировки обязаны быть четкими и учесть интересы обоих соучастников конфликта. Если вы воспринимаете букет цветов как прощение, а ваш супруг или друг видит в этом компенсацию за причиненную вам боль, сможете считать, что цветами покупается ваше безмолвие. Это нехорошая сделка.
Если вы заблаговременно разумеете, что за грубое и резкое отношение не последует никаких настоящих прощений, разговаривающих о раскаянии за сходственное поведение, означает, вы находитесь в ловушке понимания.Когда вы разговариваете себе «Он таковой не всегда», «Он, в сущности, не виноват», «Он на самом деле так не думает», «Когда он трезвый, то это совершенно иной человек», «У него просто трудный характер», в вашем сознании обязан загораться предостерегающий красноватый свет.
Женщины, отыскивающие извинения и изъяснения непростительному поведению, практически наверное попали в ловушку. Еще ужаснее, ежели они при всем этом не видят никакого иного выхода, не считая неразговорчивого терпения. Беспросветность ситуации обостряется тем, что сходственное поведение несет в себе невысказанное известие: «Я сама виновата в том, что ты со мной так обращаешься и что мне так плохо». Таким образом, соперник обнаруживает косвенное извинение собственных поступков. Ему становится легче атаковать на свою жертву и ранить ее нравственно или физически. Он ощущает, что вправе так себя вести, потому что его беззаконное поведение непреднамеренно выгораживается.
Физическое событие наблюдается при всем этом, окончательно, реже, предпочтительно в азарту свары. Гораздо почаще даме наносятся искренние увечья, а насилие как часть ловушки понимания возникает быстрее в связи с ловушкой жертвы.
2. Ловушки помощниц
Лейтмотив: «Если я ему помогу, то добьюсь его внимания и благосклонности».
В большинстве случаев ловушка помощниц — усиленный вариант ловушки понимания. Главную роль играют неадекватно оцененные альтруистические мотивы. Цель помощницы — навести споткнувшегося на путь подлинный, предупредить его кажущееся или реальное падение или спасти от напасти, предпосылкой которой она сама и является.
Особенности данной ловушки определяются брутальным потенциалом помощницы, который быть может довольно высочайшим. Помощницы нередко вымещают на собственных питомцах мощное разочарование, корят их и красочно расписывают им, какие они бедные. Зачастую помощницы получают наслаждение, досконально рассказывая опекаемому о его плачевном состоянии. Возможно, при всем этом они пробуют изобразить на собственном личике озабоченность, но чрезвычайно нередко на их губках играет мягенькая или даже празднующая усмешка.
Но единственное, чего же не делают помощницы, — они не доводят дело до конца. Они не дозволяют споткнувшемуся человеку вправду встать на ноги, т. е. достичь своей цели. Помощница служит в данной ситуации главным камнем преткновения, но, природно, отрицается это признавать. Она продлевает чужие мучения или, что еще ужаснее, употребляет споткнувшегося для собственного самоутверждения. Именно потому в ее интересах наиболее или наименее его поддерживать, не оказывая при всем этом настоящей поддержки. Помощница может читать собственному партнеру поучения, практически непрерывно перемежая их выражением сочувствия. Но в конце концов она дает понять: «Я лишь терплю тебя и твои проблемы». Классический пример ловушки помощницы — это партнер жителя нашей планеты, страдающего алкоголизмом.
Итак, каковы же мотивы помощницы?На 1-ый взор, оказание поддержки партнеру для нее социально выгодно, потому что таковым образом она укрывает от чужих глаз свои семейные трудности. Особенно тяжело признавать, что они есть у ее собственного жена. С этого момента возникает так именуемый синдром Моны Лизы, потому что большая часть таковых помощниц ощущают себя ниспосланными нездоровому долей. Однако малюсенько кто знает, как верно расценивать неправильные манипуляции и систематические обещания или бесчестные пробы страдающего алкогольной зависимостью «завязать». Желание посодействовать преобразуется в самообман. Беспомощная усмешка тоже отражает стыд помощниц, потому что они знают, что сами нуждаются в поддержке, чтоб мобилизовать свои усилия, набраться отваги поглядеть правде в глаза и вынудить себя принимать суровые решения.
К числу таковых помощниц принадлежат и супруги «маменькиных сынков», пытающиеся высвободить собственных супругов от материнского воздействия, чтоб выстроить новейшую, чреватую теми же последствиями зависимость меж собой и партнером. На последующем уровне ловушки помощниц находятся супруги смелых альпинистов, страстных спортсменов или увлеченных странников. Ради обеспечения ЕМУ критерий для полного самовыражения дамы отрицаются от собственных собственных жизненных целей.
3. Ловушки жертвы
Лейтмотив: «Это мое предназначение — жертвовать собой ради других».
Несколько годов назад профессионалы(виктимологи)проводили исследование, чтоб узнать, почему некие люди стают жертвами правонарушений почаще иных. Это вправду тяжело — предметно изучить роль жертвы в правонарушении, против нее же направленном. В адресок исследователей звучали упреки в том, что пострадавшего делают соучастником правонарушения, связанного с причинением ему ущерба. Совиновность жертвы можнож принять с трудом: преступность действия непрерывно определяется виновностью совершившего его личика, но никак не пострадавшего.
В итоге всех этих упреков основной темой дискуссии равномерно становился не фактически предмет исследования, т. е. исследование парадокса возможной жертвы, а вывод, который сделали дамы: они восприняли приобретенные учеными результаты как нарекание их в провоцировании правонарушений, состоящее в ношении мини-юбок и использовании косметики.
В итоге фактически виктимологический нюанс составил чрезвычайно незначимую часть этих исследований. Но они проявили, что наличие каких-либо выдающихся, нестандартных или просто ясных наружных признаков для многократных жертв необычно. Скорее верно обратное: люди, нередко становившиеся жертвами правонарушений(у их нередко, но, по-видимому, нечаянно воровали имущество), также дамы, которые два и наиболее раза подверглись изнасилованию, были незначительны, стеснительны и трусливы.
Естественно, человеку, ставшему жертвой правонарушения или насилия, непросто признаться себе в том, что он сам в некоторый мере виноват в случившемся. К раскаянию, приемлимо и то, что люди, невольно предрасположенные быть жертвой, при выявлении данной взаимосвязи ощущают ужас, слабость и вину. Резюмируя, можнож сделать вывод, что почаще всего жертвами стают люди, в манере поведения и мимике которых появляются беззащитность и робость, также те, кто находится в неизменном, быть может, и неосознанном ожидании беды.
У неких дам это чувство может возникать в связи с недостающим сексапильным энтузиазмом к ним со стороны напарника, или из-за неудач деток, или из-за утраты рабочего места. Такие дамы практически непрерывно ощущают свою вину за происходящее.
У неких дам роль возможной жертвы дополняется еще одним способом саморазрушения. Они считают, что им будет превосходно, ежели их отношение к окружающим станет безукоризненным, и потому делают все для собственных родственников, мужей, начальников и коллег, не получая за это даже простой признательности. Все благие дела таковых дам воспринимаются окружающими как нечто само собой разумеющееся. И это полностью укладывается в рамки здорового смысла: никто и никогда не принуждал их жертвовать своими мощами, временем и иным на благо иных или отвергать себе в чем-либо для того, чтоб угодить иным. Эти дамы сами, по своей инициативе и даже, вероятно, вопреки здоровому смыслу кротко делают чужую работу: беспокоятся о нездоровых тетушках и дядях, невзирая на то что у тех есть и иные, быть может, даже наиболее недалёкие родственники; послушно остаются в кабинете допоздна и исполняют сверхурочную работу, желая все другие сотрудники на просьбы начальства задержаться резонно отвечают, что не желают жертвовать своим собственным временем, и уходят, как кончается рабочий день; отгоняют машинку в автосервис, в то время как их мужья и взрослые сыновья зевают перед телеком или занимаются какими-либо сходственными «делами».
Такое самопожертвование не лучшим образом сказывается и на физическом здоровье дамы: она нередко ощущает недомогание или даже недомогает, а не считая того, испытывает и нравственные мучения из-за того, что сама же себя непрерывно нагружает работой, которую не должна делать, но продолжает в том же духе. Мимика таковых дам отражает то эмоциональное напряжение и те нечеловеческие усилия, которые они прикладывают, исполняя взятые на себя обязательства. Застигнутые врасплох, эти дамы пробуют упрятать свои чувства под вымученной усмешкой, стоимость которой очень высока.
Быть может, мучения служат необыкновенной целью сходственного жертвоприношения?Многое показывает непосредственно на это. Гарантом счастья и расположения недалёких(не чрезвычайно недалёких)жителей нашей планеты стают мучения самой «мученицы», которая видит своей основной задачей счастье и спокойствие окружающих, без помощи других от того, какой ценой они будут достигнуты.
Общепринятое представление о роли дамы в семье состоит из множества качеств, которые можнож свести к последующему: непосредственно дама отвечает за благоденствие семьи, потому что мама должна беспокоиться о собственных детях, а жена — ухаживать за супругом; одним словом, все обязано быть так, чтоб ни у кого не было предлога сказать о ней что-либо нехорошее. Когда же благоденствие семьи становится единственной, основной целью жизни дамы, ее сознание преобразуется в некоторый клубок мазохистских идей: она пробует «купить» счастье собственных недалёких ценой собственного мучения. При этом сама цель — благоденствие недалёких — перестает, в сущности, быть главным мотивом жертвоприношения и на 1-ый план выходят мучения как самоцель. Такая дама думает приблизительно последующим образом: «Я должна непрерывно изнурять себя, жертвовать собой, отрицаться от того, что мне необходимо, уступать».
Возможно, основная цель(благоденствие семьи)— это просто повод для самоистязания, исходный стимул, 1-ый толчок, но как самопожертвование становится неотъемлемой долею жизни дамы, она и сама запамятывает, ради чего же, фактически, мучается, но теснее не может остановиться. Зачастую таковая жизненная позиция связана с фаталистским складом разума или кроткой покорностью доле. Однако за данной установкой не стоит ни истинней набожности, ни чего-либо сходственного, потому что сама себе дама изъясняет свое поведение непосредственно верой, но при всем этом укрывает под ее ширмой свое слабоволие.
4. Ловушки скромности
Лейтмотив: «Настоящая добродетель — это когда твои собственные интересы и нужды отодвигаются на задний план».
Скромность — тоже добродетель, но, ежели желаешь преуспеть, о ней необходимо пренебрегать. Очень нередко сходственное утверждение вызывает усмешку; так объясняют наглость какого-либо сорвиголовы, бесчувственность грубияна или ледяной расчет дельца, врущего собственных компаньонов. Даже сама жертва усмехается ловкости плута.
Как это ни феноминально, но в отношении парней действует противоположное верховодило: «Наглость — 2-ое счастье». Именно нескромность мужчины заслуживает согласие сообщества, которое может не высказываться вслух, а выражаться в дружеском похлопывании по плечу или разумеющем подмигивании приятелей. В даме же ценится до этого всего типо ее застенчивость, являющаяся в общепринятом понимании основной добродетелью и украшением представительниц слабенькой половины населения земли. Более того, считается, что никто не обязан быть наиболее самоотверженным, чем дама.
Скромность имеет много корней, посреди которых не заключительную роль играют недостаточно высочайшая самооценка, ужас перед вероятными конфликтами, надежда на охрану и опеку, также ожидание вознаграждения — земного или небесного. Многие дамы умело укрывают под личиной неправильной застенчивости сомнения в своей компетентности в определенных сферах, также в своей жизнеспособности. Они полагаются, что почтительным отношением к иным и кротким повиновением им удастся защитить себя от нападок и критики со стороны окружающих.
В своей жизни это качество проявляется реже, желая, как демонстрируют приведенные выше образцы, ее можнож встретить и там. Гораздо почаще таковая сомнительная добродетель имеет место, когда следует речь о карьере и общении с сотрудниками, приятелями или знакомыми.
Проявления неправильной застенчивости не во всех вариантах явны. Например, это качество проявляется в занижении реально приобретенного результата самостоятельной работы или в приписывании собственных наград лишь воле варианта или поддержки иных жителей нашей планеты. В ловушке застенчивости находится и служащая, оттягивающая повышение на работе из-за того, что шеф в ней нуждается. Хотя в итоге повышения для нее раскрываются новейшие перспективы карьерного роста. В данной ситуации ловушка становится двойной, и ее можнож именовать ловушкой застенчивой помощницы.
«Я всего-навсего малюсенький человечек, не отличаюсь великим разумом, мне никогда не стать мощной и самостоятельной» — такая логика дамы, решившей отрешиться от предоставленной возможности. Тем не наименее она уверена, что самое нехорошее в ловушке застенчивости — заниженная самооценка и убежденность в своей глупости, лишающая ее права диктовать условия кому бы то ни было.
В этом утверждении есть доля истины. Скромные люди нередко разговаривают, что устремляются достичь каких-либо больших жизненных целей или что они владеют особенным гуманизмом. Однако у меня непрерывно было воспоминание, что непосредственно неуверенность в себе служит решающим доводом в выгоду отказа от собственных интересов, желая этот отказ и разъясняется возвышенными мотивами.
Скромность, по моему воззрению, имеет очередной недочет — она вроде бы «передается по наследству». Часто от этого симптома мучаются мамы и дочери. Они играют, ежели можнож так выразиться, в странную игру, соревнуясь, кто кого затмит в проявлении непритязательности. Внешне их дела смотрятся как доверительные, теплые, уважительные и дружеские, т. е. таковыми, какими и обязаны быть дела меж мамой и дочерью, но они непрерывно противостоят друг другу, можнож даже сказать, дерутся за 1-ое место в «чемпионате» непритязательности. Зрители же, понимающие о данной борьбе, получают подлинное наслаждение, следя, как в таком бою застенчивости против застенчивости, дамы против дамы(реже это дотрагивается парней)соревнующиеся проявляют бойцовские свойства, о существовании которых никто не подозревал.
Скромность передается по наследству с поддержкою образцов, также через родительское согласие непритязательного поведения. Обычно действует последующая закономерность: чем любвеобильнее и посильнее предки, тем застенчивее их детки, потому что, вложив в сознание малыша понятие застенчивости как высшей добродетели, мама и отец тем самым покоряют его собственному воздействию.
Многие предки считают наиболее разумным один разов разъяснить ребенку, что он не обязан иметь собственных собственных, каких-либо необыкновенных желаний(т. е. быть застенчивым), чем каждый разов травмировать ребяческую психику еще одним отказом. Таким образом, приучение малыша быть застенчивым ограничивает его свободу событий без насилия со стороны родителей и дозволяет им воспитать отпрыска или дочь таковыми, какими они желают их созидать.
5. Ловушки сочувствия
Лейтмотив: «Страдание обязано исчезнуть, потому что я сострадаю несчастному».
Способность сопереживать играет существенную роль в жизни каждого жителя нашей планеты. Однако в неких сферах жизни сочувствие неуместно. Например, оно не может заменить любви, потому что эти два понятия несовместимы.
Ярко выраженную ловушку сочувствия распознать довольно просто. Например, ежели дама привязывается к мужчине, у которого очевидно выражен недочет жизнеспособности, окружающие сходу усвоют, что их дела строятся на сочувствии.
Такая дама избирает напарника, которого недооценивают на работе. Либо она оберегает жена, у которого есть старший брат и который мучается от того, что непрерывно находится в его тени. Женщина поддерживает мужчину, восторгающегося своим папой, но при всем этом беспомощно пасующего тогда, когда прибывает время следовать его образцу. Она будет с ним до тех пор, пока он не закончит опасаться добиваться чего-то без помощи других и сожалеть себя. Женщина его не любит. Она с ним из-за того, что таковой мужчина благороден жалости. Если бы он был мощным, уверенным в себе человеком, она издавна бы его оставила.
Понять, как вредно сочувствие, довольно непросто, необыкновенно ежели мучения того, кому оно адресовано, знамениты лишь тесному кругу лиц и чуть заметны. Обычно такие переживания соединены с временными явлениями, к образцу ощущением неуверенности в себе, депрессией или утратой рабочего места. В таковых ситуациях семья «несчастного» старается смотреться полностью довольной, желая на самом деле все обстоит абсолютно по другому, и последующая за таковой идиллией трагедия — не внезапная трагическая развязка, а полностью закономерное следствие нерешенных заморочек. Итак, в чем причина?
Зачастую «жалельщики» оказывают негативное событие на страдающего: заместо того чтоб вправду ему посодействовать, они своим сочувствием лишь ухудшают его переживания и стают для него чем-то вроде «душевного бремени». Например, мужчина утрачивает работу, но на семейном совете все решают не выносить сор из избы и делать вид, что все следует так, как надобно. Несмотря на то что для главы семьи утрата стабильного заработка, с поддержкою которого он может содержать собственных недалёких, является вправду катастрофой, домочадцы, да и сам «кормилец» упрямо «забывают» о неприятностях, но в то же время родственники то и дело участливо заглядывают в глаза страдающего, при каждом комфортном и неловком случае выказывая ему свое сочувствие. В итоге человек остается без какой-нибудь даже малой нравственной поддержки и принуждён без помощи других, «в себе» драться со своим горем, что не может не сказаться на его психическом благоденствии. Кажущиеся неожиданными семейные катастрофы время от времени имеют непосредственно такую предысторию. Зыбкое счастье кончается катастрофическим заголовком в газете: «Мужчина застрелил супругу и сына». Подобный финал можнож предсказать, зная предшествовавшие ему действия.
Ослабленный своими переживаниями партнер утрачивает остатки силы духа. Единственным выходом из ситуации он видит «освобождение» собственных недалёких от мучений, предпосылкой которых считает себя и свою слабость.
Многие постоянные дела есть по типу маятника: когда один партнер подавлен, слаб, т. е. находится внизу, то иной становится его поддержкой и опорой, т. е. оказывается наверху. В обрисованных вариантах такое равновесие нарушается. Каким образом сочувствие окружающих влияет на страдающего жителя нашей планеты?
Прежде чем ответить на этот вопросец, необходимо разделять подлинное сочувствие от неправильного. Первое практически непрерывно производит успокаивающий эффект и действует «разгружающе», потому что его базу сочиняет мощная принципиальная позиция. Часто подлинное сочувствие дозволяет попавшему в беду человеку активизировать свой положительный потенциал и мобилизовать внутренние ресурсы для разрешения конкретной трудности. Практически непрерывно такое сочувствие дает ему возможность расслабиться и обрести желая бы временный покой и искреннее равновесие. Совсем по другому действует неправильное сочувствие. Оно представляет из себя превосходно замаскированную попытку окружающих скрыть свой ужас перед неудачами, постигшими мученика, через двуличное сочувствие. Цель «жалельщика» в таковой ситуации — узреть, что попавший в беду человек все так же силен и уверен в себе, или по наименьшей мере избавиться от испуга перед его слабостью.
Здесь необходимо направить внимание еще на один нюанс. Часто люди, страдавшие в детстве от безжалостности, неимения любви, чрезвычайно больших требований или одиночества, символически переносят пережитое на жителей нашей планеты и даже зверей. К раскаянию, к данной категории следует отнести практически всех заступников животных, невзирая на правильность их идеологической позиции. В активистах разных «зеленых» движений нередко ощущается некоторая злость, причина которой — отражение пережитой ними боли.
Направляя сочувствие на недалёкого жителя нашей планеты и тем самым освобождаясь от собственных горестей, «сострадающий» приводит в событие механизм под заглавием «порочный круг». Происходит это последующим образом. Сочувствие не оказывает ожидаемого действия — по последней мере долгосрочного, в связи с чем «жалельщик» испытывает глубочайшее разочарование, тяготящее его, потому что попытка «помочь» терпит фиаско. Таким образом, в душе сострадающего опять возникает чувство слабости, которое преследовало его ранее, когда ему было плохо, но никто не мог посодействовать. Теперь же он сам не в состоянии поддержать нуждающегося в поддержки жителя нашей планеты. И боль возникает опять.
Сочувствие нередко опирается на зрительный опыт. Например, ежели бы по телеку не демонстрировали картины мучений, то отзывчивое отношение созерцателей, выражающееся в валютных пожертвованиях, проявлялось бы не настолько очевидно.
Ложное сочувствие не подходит подлинному смыслу слова «сочувствие», потому что его корешки противоположны корням истинного сострадания: положительное сочувствие, предполагающее настоящую помощь несчастному, имеет место тогда, когда мы по-настоящему привязаны к попавшему в беду человеку. Только в данном варианте мы входим в положение иных жителей нашей планеты, даже ежели их мучения неочевидны, и воспринимаем их неудачи как свои собственные. И лишь в данном варианте наше сострадание будет подлинным.
При неправильном сострадании отсутствуют желание или внутреннее убеждение в том, что «именно я, но не кто-нибудь иной обязан быть с недалёким человеком в эту минуту». Поэтому таковая форма сочувствия традиционно приводит к вздорным деяниям со стороны сострадающего, которые быстрее сердят жителя нашей планеты, нуждающегося в поддержке, чем успокаивают его. При этом сам ассистент переживает больше, чем тот, за кого он волнуется. В окончательном итоге круг замыкается: заместо того чтоб подсоблять несчастному, сочувствующий сожалеет и успокаивает самого себя; не считая того, он мучается вдвойне, потому что обязан беречь видимость самообладания, что выражается в мученической усмешке. «Жалельщик» непрерывно беспокоен думою, не отражается ли эта внутренняя борьба на его личике не утратил ли он контроль над своей мимикой, потому что опасается, вроде бы самому не стать объектом сострадания окружающих. Таким образом, неправильное сочувствие чревато негативными последствиями, а непосредственно появлением того самого «порочного круга», о котором говорилось ранее.