Над нами ставят экспериментВ России оппозиция не желает быть оппозицией, а граждане гражданами. Страдая комплексом жертвы, они веруют, что от их ничего не зависит и им не под силу ничего поменять. «И непрерывно так было», — отмахиваются они, расписываясь под собственной гражданской недееспособностью.Тяжелая, как могильная плита, вертикаль власти, отмена выборов, круговая порука чиновников, монополизация СМИ, запрет на митинги и политические суды привели к тому, что люди ощутили безусловную слабость перед государством.Русские теснее не веруют, что могут поменять ход событий в стране. Они — пассажиры утопающего корабля, которые прильнули к иллюминаторам, заместо того чтоб заделывать пробоины.Русские не прогуливаются на выборы. «Все одинаково выберут за нас!» Русские не прогуливаются на митинги. «Все одинаково разгонят!»Русские не дерутся за права. «Живы, и слава Богу. Лишь бы не было войны».Русские не выступают против закрытия больниц и школ. «Властям виднее, как нас врачевать и чему учить»...Синдром выученной слабости был описан южноамериканскими психологами Мартином Селигманом и Стивеном Майером в 1967 году. Первые опыты были проведены на животных: собак подвергали неконтролируемому действию слабеньких ударов тока, а позже помещали в условия, в каких они могли недопустить досадных чувств, но ровненьким счетом ничего не делали. Затем опыты были поставлены и на людях. Выученную слабость Селигман определил как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, словно от нас ничего не зависит и мы не можем ничего сделать, чтоб предотвратить либо поменять досадные действия.Беспомощность проявляется в 3-х сферах: мотивационной, эмоциональной и когнитивной. В мотивационной — утратой веры в себя и желания влиять на ситуацию. В эмоциональной — подавленностью, вплоть до глубочайшей депрессии. В когнитивной — неспособностью учиться тому, как выйти из сложившейся ситуации.Похоже, самый масштабный опыт по погружению жителей нашей планеты в это состояние проводится сейчас в России. Синдромом выученной слабости в нашей стране мучается, по оценкам социологов и психологов, до 90 процентов обитателей. Впрочем, это можнож увидеть и без ученых.Мы с супругом провели полтора года в трехстах километрах от Москвы, в центральной, условно благоприятной Калужской области. Жители нашей деревни были людьми гулкими, скандальными и чуток что — хватались за ножик либо бутылку, из которой здесь же расцветала «розочка». Вечерами с улицы то и дело доносились вопли: у кого-либо курицу украли, у кого-либо пса отравили, у кого-либо супругу увели, кому-то в глаз по опьяненному делу врезали — и сейчас он, вооружившись топором, бегает наказать обидчиков.«Водопровод» у деревенских представлял собой трубы, самовольно проложенные от колонок, но и таковая роскошь была не у всех, так что практически все по старинке таскали воду ведрами из колонки. И вот в печальном и прохладном ноябре в деревенских колонках пропала вода. Ближайший источник — колодец в овраге, к которому в это время года добраться нелегко по скользкому и опасному склону. Бойкие, гулкие обитатели деревни, готовые скандалить друг с ином и драться по хоть какому предлогу, покорно потащились в овраг с ведрами, наполняя все емкости, какие лишь были в их домах.Когда я спросила, как длинно не будет воды, мне ответили: «До весны не ждите». Уверенные, что местным виднее, мы с супругом стали собирать вещи, но за день до отъезда я все таки позвонила в водоканал. На
всякий вариант, чтоб удостовериться, что воды не будет так длинно. Мой звонок там стал сюрпризом!Оказалось, ни один обитатель(а телефон практически в каждом доме)не сказал, что произошла трагедия. На последующий день приехала «аварийка», и в деревне опять возникла вода. Если бы я не позвонила, деревенские, возможно, так бы и посиживали без воды до весны.Изношенные электросети, наследие русских времен, тоже нередко не выдерживали перегрузки, и дома погружались в темноту. Об этом также необходимо было извещать в аварийную службу, телефон которой просто отыскать, но люди, схоже, предпочитали полагаться на волшебство. В роли «чуда» традиционно выступала я. И ежели свет отключался ночкой, то деревенские, встающие рано, посиживали впотьмах до тех пор, пока я не пробуждалась поближе к полудню.Вот он, классический синдром выученной слабости, охвативший в данном случае целую деревню.Я не сторонница теории заговоров, но убеждена, что власть расчетливо сформировывает аморфное, покорное, манипулируемое сообщество, используя все вероятные политические, карательные и информационные ресурсы. «Народ — это незапятнанный лист бумаги, на котором можнож живописать хоть какой иероглиф», — разговаривал Мао. Русский люд — это белоснежный экран, по которому можнож демонстрировать хоть какое кино.Знаменитый ученый Грегори Бейтсон определил концепцию «double bind»(«двойная прошивка» либо «двойное послание»). «Двойные прошивки» появляются, когда сообществу посылаются противоположные сигналы различного логического типа. Например, президент разговаривает, что дерётся с олигархами, а позже вознаграждает их орденами «За награды перед Отечеством»; либо правительство обещает, что цены не будут расти, а они в месяц взлетают вдвое; либо церковь учит, что стяжательство — это грех, и легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатым попасть в царствие небесное, — а патриарх разъезжает в кортеже с охраной и лобызается с сильными мира этого.Люди, которых непрерывно подвергают такому действию, прекращают распознавать буквальное и метафорическое, подозревая заговор там, где его нет, и, напротив, утрачивая умение осмысливать иронию и подтекст.(Прекрасная иллюстрация к произнесенному — мое сатирическое открытое письмо «Искоренить «пятую колонну» в школьной программе», не так давно напечатанное в «МК». Которое, невзирая на искренний сарказм и отсылки к Салтыкову-Щедрину и Козьме Пруткову, практически все приняли всерьез, обвинив меня в покушении на русскую литературу и даже «правительственный заказ».)Ключевой момент «двойной прошивки» — запрет критически анализировать несоответствие. Поэтому православным «нельзя» осуждать иерархов(«Господу виднее»), налогоплательщикам — правительство(«министры умнее»), а критика президента — и совсем практически что измена Родине.Расщепление сознания стало основным прибором угнетения гражданской воли даже в зачаточном состоянии и выжигании свободомыслия на корню. Наше сообщество находится на грани сердитого срыва. Просмотр новостей можнож сопоставить с черепно-мозговой травмой, а неизменное сидение перед телеком равносильно добровольной лоботомии.Сфабрикованные репортажи, противоречащие друг другу выражения политиков, информационные вбросы, спланированные фейки и здесь же — заблаговременно спланированные опровержения, слова, вполне опровергающие совершённые поступки, вздорные поправки и сумасшедшие инициативы законодателей...Все это погружает жителей нашей планеты в непроходящий стресс, который становится образом жизни. А «25-м кадром» мелькает: «Не полагайся, не верь в себя, не действуй!»Существует ряд депутатов, церковников, членов правительства и деятелей культуры, озвучивающих нарочито вздорные предложения либо выдвигающие одиозные инициативы, нередко милосердо отклоняемые вышестоящими инстанциями. Нет, их выражения — не попросту скандальные пиар-акции.Постоянно прислушиваясь к вздорным, противоречивым новинкам, находясь в неведении насчет подлинных целей власти, присутствуя в неизменном ожидании, что новейший сумасшедший закон будет взят на вооружение, не умея теснее отличить темное от белоснежного, а правду от брехни, люди стают подавленными и безразличными к собственному будущему.Десятки миллионов человек погружены в сомнамбулическое состояние, граничащее с утратой инстинкта самосохранения.Они вытерпеть не могут власть, но патологически опасаются ее смены. Они ощущают несправедливость и незащищенность, но вытерпеть не могут бойцов за гражданские права.Они вытерпеть не могут чиновников и правительство, но выступают за полное государственное вмешательство во все сферы жизни. Они клянут коррупционную структуру, но благословляют властную вертикаль, на которую насажены, как шашлык на шомпол.Они опасаются милиции, но желают усиления полицейского контроля в стране.Они все наиболее нищие, но ненавидят таковых же нищих, как они, и восторгаются обеспеченными.Они ощущают себя обманутыми, но веруют телеку; повторяют, как мантру: «Лишь бы не было войны», но довольствуются войне.Они жертвы с ощущением вселенского преимущества.Они не совсем лишь не могут, но не желают на что-то влиять.Елизавета Александрова-Зорина