Режиссер фильма «Горько!» ни в чем не признался в нашем нескандальном интервью!!!

Культовый режиссер Жора Крыжовников поведал, для чего же он потревожил останки Островского. Со времен Островского ничего не поменялось! Привет, Андрей!Скажи, в какие моменты Андрей Першин преобразуется в Жору Крыжовникова?Это как-то соединено с полнолунием? Да я о себе как о Андрее Першине мыслить пренебрегал!Даже на съемочной площадке я Жора. У меня на хлопушке написано «Жора», в сценарии «Жора», везде «Жора». Никакого перевоплощения не происходит. У тебя есть теснее «Ника», и ты был номинирован на «Золотого орла». Как мыслишь, почему все твои основные премии — пернатые? Это, видимо, в русской традиции — ощущать творчество как полет. Но тема премий кислая. Я только благодаря чему предлогу шучу постоянно, ежели на площадке происходит что-то странноватое и неочевидное. Говорю: «Ну, ребята, идем на «Золотого орла»! Почему кислая?Как же тщеславие? Тщеславие — это любовь предоставлять интервью. Мне поближе честолюбие как жажда чего-то достичь. Мое честолюбие — чтоб мое кино глядело как можнож больше созерцателей. Но ежели кинофильм получит «Золотую дорожку» в Боготе, зритель-то потянется! Кино, которое получает призы, и кино, которое глядит созерцатель, — различные вещи. Люди, которые делают кино для премий и фестивалей, считают, что занимаются искусством. А я занимаюсь рассказыванием истории. Как разговаривают америкосы, good story well told. Поэтому ни «Золотой орел», ни «Золотой тюлень» не имеют ко мне дела. Ты застенчиво собираешь кассу. Я стараюсь собирать кассу. В кинематографе есть две дороги, которые надобно выбрать. Или ты идешь к критику, чтоб он позже выдал тебе статуэтку на сцене, либо ты идешь к зрителю, а критик тогда машет тебе издалека рукою. Но тот факт, что ты по дороге к зрителю пошел, еще не значит, что ты соберешь кассу. «Самый лучший день», который выходит под Новый год, очевидно не по дороге к критику? Да, мы снимали такую простую провинциальную историю по мотивам пьесы Островского. Это музыкальная комедия, в которой звучат караоке-хиты, то, что напевают по всей России. Нагиев играет дэпээсника, который в один великолепный день тормозит нетрезвую звезду и грозит ей лишением прав. Пытаюсь вспомнить пьесу Островского про дэпээсника, но… Это «Старый друг лучше новейших двух». Когда я еще был театральным режиссером, я ее ставил и вдруг сообразил, что ничего за заключительные 150 лет не поменялось. Только герой там не дэпээсник, он там судейский, который берет взятки. Но у нас эта тема проходит стороной. У нас это история про жителя нашей планеты, который, как с нами со всеми посещает, осмысливает, что был счастлив вчера. Вот вчера был, а сегодня теснее не то. И про его пробы этот статус-кво возвращать. Хит-лист героя Сериал «Карточный домик» Блюдо стейк Напиток текила Скажи, как ты сопротивляешься домогательствам актрис и прочих деятельниц искусства? Во-первых, я снимаю свою супругу. Надежное средство. Да. Там, где ее не снимаю, я держу дистанцию со всеми. Мы все общаемся на съемочной площадке лишь по имени-отчеству. Это немножко приподнимает съемочный процесс, мы оказываемся в ситуации желая бы видимого почтения друг к другу. А ежели необходимо матом? Да я так и говорю: вы, уважаемый, …!Но даже когда я матом указываю, что изготовлено не так, тем не наименее все по имени-отчеству и на «вы». Давая понять, что личность жителя нашей планеты не тронута, лишь его события подвергаются критике. У нас мужской журнальчик, непременно нужен вопросец про секс. Вот он: как тебе вообщем секс? Мне кажется, что секс — это все. По великому счету, кино — это секс. В том смысле, что превосходная история — это как акт, в котором есть прелюдия, главная часть и есть экстаз и расслабление. Ты освобождаешься от комплексов желая бы на какое-то время. Или наживаешь. Или наживаешь. Работа с артистами — это тоже акт флирта и любовной некий истории. Надо ощущать, когда съемочная группа разогрета довольно тобой и можно теснее вступать… в дело. И тайминг в кино тоже главен, да?Десять минут — мало, а два часа — теснее надоест. Долговато, да. Я отношусь к этому как к метафоре всего, чем мы увлечены в работе. Хорошая работа, она работа, но по любви. А все мы знаем, что секс по любви — это теснее что-то прекращающее быть просто физическим удовольствием.