Алкогений №44: Аркадий Гайдар

«Я живу и пью тихо, по-волчьи» Текст: Александр Кутинов Аркадий Петрович Гайдар(Голиков)( 1904–1941)был самым противоречивым ребяческим писателем всех времен и народов. Потомственный дворянин по материнской полосы и внук крепостного крестьянина по отцовской, он болезненно обожал три вещи: военную службу, спиртное и ребяческое сообщество. Его книги лучатся положительным мироощущением юношества, которое, кажется, не закончится никогда. При этом в жизни Гайдар был суицидально-депрессивным алкоголиком и помешанным на войне психопатом. Попробуй перечитать «Голубую чашку», непрерывно держа в разуме мысль, что ее создатель в бытность комиссаром вовсю практиковал расстрел мирных обитателей! Начало и конец взрослой жизни Гайдара — яснейшие главы военно-полевого романа с разрывом фактически в 20 лет, в которые поместилась еще одна, совершенно иная жизнь. Повоевать против германцев в Первой мировой у Аркаши не вышло: десятилетним гимназистом он убежал на фронт, но его сняли с поезда в 100 милях от родного Арзамаса и под конвоем возвращали домой. Порубать же сограждан на Гражданской удалось всласть: начав рядовым в четырнадцать, в семнадцать он стал теснее полковником, сделав карьеру, которая не снилась даже юным героям 1812 года. Ускоренное взросление семейного юноши, кровь, пот и страхи польского фронта, тиф и ранения не прошли подарком: боль и переживания комиссар Аркадий Голиков глушил лошадиными порциями спирта. Становление его как писателя и перевоплощение в алкоголика проходили одновременно: во время борьбы с злодеями в Хакасии у него начинаются приступы психоза, а за проявления безжалостности(неоправданное ликвидирование гражданского народонаселения)молодого комиссара исключают из партии. Тогда же он демобилизуется из Красной Армии — официально по контузии, а по иным данным, вследствие томного сердитого расстройства, отягощенного алкогольной зависимостью. Из бешеных степей юный инвалид вынес новейшую фамилию «Гайдар»(«вестник, передовой всадник» по-тюркски)и рукописи собственных книжек: «В дни поражений и побед», «Патроны» и «Последние тучи». Писатель Константин Федин произнес про его 1-ые литературные опыты так: «Писать вы не умеете, но писать сможете и писать будете». Взяв на вооружение слова наставника и вооружившись бутылкой и печатной машиной, Гайдар принялся за работу: он осмысливал, что с армейской службой покончено навсегда. Забавно, но писать о пьянстве классик ребяческой литературы не обожал. «Хмельной водопроводчик Микешкин, что непрерывно дарует ребятишкам подсолнухи и ириски, никогда никого не задевал, а лишь кричал песни» — не считая этого автопортретного описания эпизодического героя из «Судьбы барабанщика», в книжках Гайдара фактически нет следов бурной алкогольной биографии творца. К 30 годам Гайдар перевоплотился в неясного молчаливого мужчину неопределенного возраста, рано полысевшего и грузного. Он пил непрерывно, нередко в полном одиночестве. Жена Лиля к тому медли его бросила, зато возникла новенькая, прибывающая — благовидная стройная Дора. Куда охотнее писатель общался с юным поколением. Пионеры его почитали, и посреди их у него были истинные друзья. Гайдар даровал им немыслимые по тем временам подарки: истинные компасы со светящимися цифрами, перочинные ножики с несколькими лезвиями, серебряные зажигалки. Наиболее приближенных, к громадному неудовольствию родителей, он временами водил на экскурсии на крышу собственного дома в Столешниковом проулке и в каморку на чердаке. В отличие от Майкла Джексона, писатель лишь беседовал с подростками за жизнь и потихоньку приучал их к водке. Одержимый дорогами, Гайдар непрерывно срывался в сомнительные командировки либо просто уезжал на иной конец страны — куда-нибудь в Мурманск, Хабаровск либо Бухару. «Нигде я не дремлю так сильно, как на твердой полке качающегося вагона, и никогда не посещаю так безмятежен, как у раскрытого окна вагонной площадки», — писал он в дневнике. Писатель беседовал с детьми за жизнь и потихоньку приучал их к водке В заключительные годы жизни Гайдар фактически не выходил из жесточайшей депрессии и изредка посещал трезвым больше трех-пяти дней за месяц. По пьяни писатель вел себя феноминально: копал у подъезда червяков для несуществующей рыбалки, скупал по городку воздушные шарики, сознавался в любви случайным прохожим. Сосед-сапожник дважды вынимал его из петли. На состояние Гайдара не воздействовали ни съемки кинофильма «Тимур и его команда», ни вручение ордена «Знак Почета». От алкогольной летаргии писателя пробудило лишь начало Великой Отечественной. Экс-комиссар воспринял еще одну войну до этого всего как шанс на избавление от нестерпимой пытки мирной жизни и жизни как таковой. Он в рекордные сроки окончил сценарий сиквела «Клятва Тимура», закатил грандиозную отходную для коллег и знакомых и уехал боевым корреспондентом на фронт(к строевой службе его признали ненужным). Он не укрывал от недалёких, что едет для того, чтоб погибнуть. Под превосходно знакомым ему еще по Гражданской Киевом, в германском тылу, писатель вступил в партизанский отряд. 26 октября 1941 года Аркадий Петрович Гайдар умер в бою: единственная пуля попала ему точно в сердечко. Все рукописи из планшетки военкора пропали. Гений против потребления 1918-1920 В родном Арзамасе будущий литератор вступает в партию, становится красноармейцем и уходит на фронт. Впервые со старшими товарищами пробует спиртное, в избытке конфискованное у спекулянтов и предназначенное для ликвидирования указом комдива Буденного(был таковой известный указ). В качестве комиссара борется с белобандитами под Киевом и на польском фронте, трижды ранен и дважды контужен; не считая того, переболел тифом. Мучащие его головные боли убивает лошадиными порциями водки и коньяка. Появляются 1-ые признаки сердитого расстройства. 1921-1923 Отправляется в Москву на исцеление и учебу на высших командирских курсах «Выстрел». Впервые пробует писать. После окончания курсов назначается командиром запасного полка. За три года Гайдар прошел путь от рядового до полковника. Под началом Тухачевского участвует в угнетении Антоновского бунта, в ходе которого различается особенной безжалостностью и вспышками немотивированной злости, вызывавшими сомнения во вменяемости. Пьет по-черному. В письмах вкусно и с наслаждением обрисовывает кровавые боевые события, расстрелы и офицерские застолья. Во время боевых событий против банды Соловьева в Хакасии за превышение возможностей(по неким показаниям, за проявления простого садизма)исключается из партии и демобилизуется. Тогда же берет новейшую фамилию Гайдар. Возвращается с фронта оконченным алкоголиком с серьезно подорванной психикой. 1924-1927 Женится на красавице-комсомолке Лиле Соломянской и перебирается с семьей в Ленинград, где фактически перестает пить и пробует опубликовать свои литературные опыты. Печатает повесть «В дни поражений и побед», внезапно тепло принятую сотрудниками и читателями. 1928-1934 Пишет свои лучшие ранешние книги: «РВС», «Четвертый блиндаж» и «Школа». Периодически мается приступами головной боли, расстройством памяти и галлюцинациями. Пьет неровно: долгие периоды трезвости заменяются затянутыми запоями, во время которых супруга и детки уходят от греха подальше к соседям. Несколько разов писателя увозят с приступами белоснежной горячки и трижды арестовывают за стрельбу в опьяненном виде из пистолета. В конце концов супруга кидает его. 1935-1940 Живет в одиночестве на собственном чердаке, маясь от депрессии и перманентного похмелья. Предпринимает несколько попыток самоубийства: вешается, разрезает вены. Страшно пьет, при этом нередко со своими молодыми приятелями. Соседи сторонятся его и при встрече переходят на иную сторону улицы. Пишет «Судьбу барабанщика», «Голубую чашку», «Бумбараша» и «Чука и Гека». Пытается лечиться от алкоголизма. 1941 Бросает пить и уезжает в действующую армию боевым корреспондентом. Оказывается в германском тылу, где становится пулеметчиком в партизанском отряде. Погибает в бою при таинственных обстоятельствах: у него похищены рукописи и верхняя одежда. В последнем письме супруге Доре, которое пришло теснее опосля его погибели, писатель попросил: «Помни своего Гайдара. Товарищи, которые принесут тебе весточку, из одной со мной бригады. Напои их вином». Собутыльники Рувим Фраерман Писатель Фраерман с супругой Валентиной как могли опекали Гайдара. Как-то разов в Доме отдыха писателей в Старой Рузе опосля дюжины «Цинандали» на троих Гайдар заблудился в парке и перебудил весь санаторий истошными воплями: «Рувочка!Рувочка!» Когда его нашли скрюченным в зарослях шиповника, Гайдар улыбнулся и произнес: «Рува, я ведь на самом деле сирота. Почему ты на меня огорчился?» Константин Паустовский Однажды с маленький компанией писатели поехали на рыбалку. Собирались варить уху, но, пока вычищали плотву, Гайдар опьянел всю водку. «Чудо ли, из громадного голубого моря вынуть одну рыбешку?» — презрительно отвечал он на претензии друзей. Потом слезно просил помилования и написал экспромтом стихотворение «Дорогому Косте»: «Пьем мы днем молоко, ходим в поле далековато, рыб словили три ерша, ну и больше ни шиша». Гайдара простили, опосля чего же покупали самогону в ближнем селе. Александр Разумный Обласканный властью кинорежиссер, снявший «Тимура и его команду», относился к непредсказуемому «коннику» снисходительно, но оценивал его талант рассказчика и обеспеченный жизненный опыт. Однажды на отдыхе они пили коллекционный портвейн, Гайдар говорил о собственной поездке в Кутаиси, и режиссер полушутливо уличил его в неточности. Писатель огорчился: «Не нравится таковой Аркадий, найдите себе иного, с бородой и золотым зубом, а я удаляюсь в африканскую страну и буду лазить там по деревьям совместно с мортышками!» После чего же залез на дерево, откуда его снимали с милицией. Александр Фадеев Глава тогдашнего Союза писателей и основной пьянчуга посреди тружеников пера — Фадеев поругивал Гайдара в прессе, но при всем этом испытывал к нему явную симпатию. Осенью 37-го опосля бурной вечеринки Фадеев отвез Гайдара домой на индивидуальном авто и