Подготовил Юрий Зубцов
Все статьи этого досье
Идея этой встречи витала в воздухе давно. О том, что современные мужчины испытывают трудности и даже разочарования в отношениях с женщинами, говорят сегодня многие. Женщины стали свободнее, увереннее в себе и самостоятельнее. В каком-то смысле они больше не нуждаются в мужчинах. То есть желания любви, конечно, никто не отменял, а вот необходимость вступать в отношения из соображений статуса или финансов отпала. Но одно дело – строить теоретические догадки по этому поводу. И совсем другое – узнать правду из первых уст. Верят ли мужчины в любовь и необходимость отношений? Стало ли им труднее знакомиться или поддерживать существующие связи? Нет ли желания придумывать новые модели жизни вдвоем? Мы пригласили пять мужчин в возрасте от 24 до 52 лет, чтобы обсудить с ними эти очень личные вопросы. Как ни странно, долго уговаривать их не пришлось. На такие темы редко разговаривают в мужских компаниях, но потребность высказаться и послушать других, очевидно, велика. И нашим гостям, похоже, было по-настоящему интересно друг с другом в уютном кафе неподалеку от редакции Psychologies. Да и напитки помогли откровенной беседе – какой же без них мужской разговор?
Начинает Павел: «Мне 46 лет, я журналист. Мы с женой прожили десять лет. Расстались в прошлом году. Сейчас я официально не женат, хотя… В общем, все сложно». Следом слово берет 24-летний студент Стас: «Я заканчиваю университет. А отношения, так получилось, уже закончил. Они длились два года, и все было отлично. Но потом моя подруга уехала за границу на стажировку – и изменила мне. Я узнал обо всем и порвал с ней». Да уж, с отношениями пока картина не идиллическая: два мужчины и уже два расставания. Очередь 45-летнего дизайнера Андрея. Он живет со своей подругой уже 8 лет, они растят двоих детей. Но в браке не состоят. «Можно сказать, что я этим даже горжусь, – усмехается Андрей. – В моей семье всегда считалось, что жениться – это обязательная программа. И мне было важно доказать и всем, и самому себе, что есть и другие варианты. Мы с моей подругой предоставляем друг другу свободу. Главным условием нашего союза я с самого начала называл отсутствие моногамии».
«Моя подруга изменила мне, и я с ней порвал»
В этот момент мужчины за столом начинают смотреть на Андрея внимательнее. Кто-то понимающе улыбается, кто-то недоуменно поднимает брови. «Все мои предыдущие отношения оканчивались после моих походов на сторону. И можете думать обо мне что угодно, но я считаю, что имею на это право, и не хочу от него отказываться. Но, с другой стороны, хочу, чтобы у моих детей были мама и папа и чтобы мы все были вместе».
Сидящий рядом с Андреем 32-летний фотограф Марк рассказывает, что он шесть лет прожил с очень ревнивой и эгоистичной женщиной. Прошлой осенью оба они пришли к выводу, что больше так продолжаться не может. А буквально через пару недель после расставания Марк встретил другую – с которой полностью счастлив. Впрочем, Марк, кажется, не предъявляет к отношениям высоких требований. «Я не жду от них ничего особенного, – говорит он. – На самом деле я предпочитаю вообще не задумываться . и не задаваться глобальными вопросами. Нам хорошо в постели, нам есть о чем поговорить, мы живем сегодняшним днем, не загадывая наперед. Ну, может, она и загадывает, но хорошо это от меня скрывает, зная мой предыдущий неудачный опыт. Тоже, между прочим, свидетельство в ее пользу».
Очередь доходит до пятого собеседника, 52-летнего экономиста Филиппа. «Я 16 лет живу с женщиной, на которой в прошлом году женился. Это мой второй брак. Первый был еще в институтской молодости и не продлился даже до диплома. Потом много всего было, у меня трое детей от двух разных женщин. Но снова женился только недавно. Почему? Потому что люблю. И мне это важно: закрепить нашу любовь, подтвердить ее и таким образом тоже».
Собеседники за столом явно заинтригованы. Но если их живая реакция на слова Андрея о свободных отношениях понятна, то такой интерес к «старомодному» признанию Филиппа выглядит неожиданно: «И после этих 16 лет ты ее еще любишь?», «Ваши чувства такие же, как в первый день, или это уже привычка?» Филипп пожимает плечами: «Я слушал, как вы говорите о договорах, о романах, которые начинаются и заканчиваются, когда противоречат другим желаниям. Но я не слышал, чтобы вы говорили об обязательствах или о чувствах. А у нас все начиналось как раз с этого. Наша любовь с годами стала только глубже. Наверное, помогло то, что мы познакомились уже хорошо за тридцать, оба не дети, опыта у обоих хватало. И, что еще важно, только с моей нынешней женой я научился по-настоящему разговаривать. Не сразу, между прочим. Но общение – это главное. То, что мы можем говорить о своих чувствах и слышать друг друга, помогает нам преодолевать все проблемы и становиться только ближе».
«Я научился разговаривать. Со временем. Общение – это главное»
За столом возникает молчание. Похоже, слова Филиппа погружают остальных собеседников в размышления о том, почему им не удалось сохранить свои отношения. Причем каких-то острых кризисов и фундаментальных разногласий мужчины за столом припомнить не могут. История Стаса, которому изменила подруга, – исключение. «Просто со временем пришло какое-то равнодушие, – рассказывает Павел. – Мы больше друг на друга не смотрели, слились с пейзажем». «Когда мы говорим себе, что надо бы что-то изменить, чтобы возродить прежнюю искру, это на самом деле значит, что уже поздно и возродить ничего не получится», – рассуждает Марк. Возможно, нашим гостям не хватило настойчивости или просто веры в то, что чувства могут сохраняться долго, что состояние влюбленности способно трансформироваться в, возможно, менее возбуждающие, но более ценные и глубокие отношения?
Андрей в это не верит. «Я и романтика – несовместимы, – заявляет он. – У меня как в старом анекдоте: «любовь придумали русские, чтобы не платить за секс». А если серьезно, это, наверное, такая уловка природы, чтобы человечество продолжало размножаться. А когда вы отдали долг эволюции, любовь проходит. В отношениях мне нравится самое начало. Когда все впервые. Но есть «срок годности», после которого мы устаем от партнера. Весь смысл в том, чтобы сохранить свежесть первых встреч. А для этого надо бы не жить вместе, не ложиться каждый вечер в одну кровать».
«А ты думаешь, что женщина не устает от твоих походов налево?» – интересуется Стас. «Но я же против ее походов ничего не имею, – удивляется Андрей. – Хотя я думаю, что с двумя-то детьми у нее уже не так много для этого возможностей. Но я же даю ей свободу. Уж поверьте, немногие на это способны!» Андрей произносит это явно не без гордости, но, судя по выражению лиц за столом, другие мужчины повода гордиться тут не видят.
«Лучше бы не жить вместе, чтобы сохранить свежесть первых встреч»
Хотя Марк и Стас моложе остальных, они не считают, что идея пары изжила себя и требует радикального пересмотра. Верность, жизнь под одной крышей, дети – их описание идеала звучит туманно, но вполне традиционно. При этом родители Марка живут в счастливом браке больше 30 лет, и он говорит, что и сам он, и многие его друзья им по-хорошему завидуют. Родители Стаса давно расстались, но, по его словам, отношения для его поколения вновь становятся большой ценностью: «Жизнь сегодня нестабильная. Не знаешь, что и где завтра случится. И семья, отношения – может быть, единственный источник стабильности для нас». Но тогда почему он до сих пор один? «Меня немного пугают завышенные ожидания девушек. Они хотят быть успешными, крутыми. Ну и пожалуйста, но тогда и мы можем быть другими. Со своими интересами, а не обязательно готовыми всю жизнь положить к их ногам. И потом, если равенство, так тогда во всем. А так не получается: все равно каждый раз нужно их вроде как завоевывать, а они сидят с попкорном и смотрят, что у тебя получится».
Этот монолог находит полное понимание и у мужчин постарше. «Молодые девушки разрываются между двумя стереотипами: между прекрасным принцем и интернет-знакомствами, – говорит Павел. – То же самое и с нашими ровесницами: они мечутся между волшебными сказками и порно». В итоге разговор приходит к страхам. «Чего я опасаюсь, – признает Марк, – так это их биологических часов. Я боюсь их желания родить ребенка любой ценой, боюсь стать донором – при полном безразличии ко мне и к отношениям». «А меня пугает их тяга контролировать, – добавляет Павел. – Я не могу и не хочу быть рядом все время, все делать вместе».
«Я боюсь их желания родить ребенка, чувствую себя донором»
Возможно, мы узнали бы и еще что-то о мужских страхах, но официант сообщает, что кафе закрывается. Наши гости останавливаются у входа покурить на прощание (хотя курят лишь двое из них). «А вот твоя жена не против, чтобы ты пошел выпил с другом. Ну, или там с бывшей одноклассницей, например?» – допытывается Андрей у Филиппа. «Да у меня особо нет друзей, – отвечает тот. – И у жены, кстати, тоже. Мы замкнуто живем». «Ну, может, поэтому для вас эта история с общением и традициями и работает». Остальные четверо, кажется, считают, что такое существование «под колпаком» им не подходит. Филипп в свою очередь спрашивает Андрея: «А что ты расскажешь своим детям о семье?» «Чего я хочу, так это чтобы они нашли человека, с которым им будет хорошо. Но не строили при этом иллюзий. Я не знаю, могут ли мои отношения быть кому-то примером. Вряд ли, конечно. Хотя на самом деле у нас все очень неплохо». Марк вздыхает, явно неудовлетворенный. «По-моему, мы так ничего и не поняли, – резюмирует он. – Есть ты со своими ожиданиями, и есть другой человек. Переделать его невозможно. Полностью подстроиться под него – спасибо, не надо. Видимо, это тот велосипед, который каждый раз надо изобретать заново».
Комментарий
Жан-Мишель Хирт проанализировал для нас этот разговор и предложил свой психоаналитический взгляд на мужские страхи и надежды.
Я боюсь, что мужчины не в полной мере осознают тот путь, который уже пройден женщинами, масштаб изменений, которые с ними случились. Мужчины предпочитают жаловаться на трудности перед лицом модели отношений, которая уже дышит на ладан, вместо того чтобы попытаться всерьез задуматься о себе, самих себя поставить под вопрос. Я не думаю, что большинству мужчин хватило бы сил «встать у руля», чтобы изменить свои отношения. Скорее, они воспринимают пару как неизбежное зло, приносящее тем не менее определенные выгоды: комфорт, возможность не быть одному и иметь детей. Но не как шанс обогатить свою жизнь, имея дела с иным человеком, с отличными от его собственных чертами партнера. Очень редко удается услышать от мужчины размышления о его партнерше и о развитии их отношений.
В моей практике почти никто не воспринимал женское начало как континент, который можно исследовать. Говорят о тех, кем мы наслаждаемся, о тех, кого мы терпим, но не о тех, которые своей инаковостью позволят мужчинам перестать считать центром мира собственный фаллос.
Мужчины хорошо понимают, что теперь благодаря достижениям науки женщины в них уже не нуждаются, чтобы родить ребенка, и что автономия их сексуального желания – завоевание, которое нельзя у них отобрать. Поэтому они опасаются женщин, бросают их или же множат связи, чтобы убедить себя в своей мужественности. Их нарциссизм быстро становится средством защиты: раз отношения неизбежны, нужно устроить их наилучшим образом для удовлетворения того, что они считают своими (фаллическими) интересами.
Но нельзя получить все сразу: пока что они еще слишком заняты тем, что заставляют вращаться нашу планету (и не всегда в нужную сторону). Чтобы заново изобрести брак, надо уделить этому занятию немного свободного времени и очень много интереса и открытости другому, отличному от себя человеку. Или двоим, но имея в виду их разность. Не себе и другому такому же, как я.
Жан-Мишель Хирт (Jean-Michel Hirt), психоаналитик, преподаватель университета Париж-XIII, специалист по межкультурной клинической психологии, автор множества эссе на темы любви.