Эксклюзивное интервью : Ника Белоцерковская |

Ника Белоцерковская поведала Елене Сотниковой, что на самом деле стоит за благовидной картинкой в ее инстаграме C самого начала я почему-либо была уверена, что мое интервью с Никой Белоцерковской не будет схоже ни на какие иные. А ведь мы даже не были знакомы до данной нашей первой встречи у Ники на вилле на Лазурном Берегу. Не могу сказать, чтоб я особо следила за ее ЖЖ либо инстаграмом, и кулинарные книжки(вообщем)я не чрезвычайно жалую. Тем не наименее, прочитав несколько интервью Белоцерковской в глянцевых журнальчиках, я ощутила, что за сиим кроется нечто еще большее. Настолько большее, что я даже была готова преодолеть свою классическую журналистскую трясучку, получить справку у доктора о том, что мне пока еще можнож летать(на момент интервью я была на финале седьмого месяца беременности), и отправиться в путь. Я собрала о Нике информацию различного рода. Мнения о ней различных жителей нашей планеты иногда были диаметрально противоположными, и я понятия не имела, какую из собственных сторон Белоцерковская продемонстрирует непосредственно мне. Одновременно с сиим мне чрезвычайно хотелось выстроить беседу так, чтоб это было занимательно всем. Вам. Мне. И, окончательно, самой Нике. Рубашка, Givenchy; бабочка, Tom Ford Фото: Anton Zemlyanoy В назначенное время Ника встречает меня на собственной вилле, и я ощущаю, что сходу вступаю в достаточно удобную энергетическую зону. Я располагаюсь в ее известной столовой, где Ника нередко делает свои натюрморты для инстаграма, и решаю сделать собственный 1-ый пост: «Я в гостях». Не успела я выложить картину, как посыпались комменты: «Ой, ведь это у ­Белоцерковской!», «Узнаю интерьер!», «Привет хозяйке дома!» ­Секрет был мгновенно раскрыт, ну и превосходно. Главное — разговор. Белоцерковская кажется чрезвычайно худенькой, практически невесомой. Она временами проникает в щель меж стеклянными дверцами, водящими на балкон, чтоб выкурить еще одну сигарету. За окнами синеет море. На столе — щедрый пирог с яблоками и вкуснейший кофе. Мы обе смеемся над тем обстоятельством, что не знаем, чего же друг от друга ждать. Но начинать с чего-то теснее надобно. Елена Сотникова Как-то разов в вашем ЖЖ я прочла о том, какую панику вы испытываете перед встречей с чтецами, где обязаны подписывать книжки. Ника Белоцерковская Ну, мне теснее не так ужасно. Можно сказать, моя социофобия прошла. Скажем так, я выучилась получать от этого наслаждение. Вначале это и правда был кошмар, кошмар, паника; мне казалось, что все надобно мной глумятся, что ­никто не придет. Е.С. По-моему, это было не так издавна. Н.Б. Ну, условно. Лет 5 назад. Е.С. Мне кажется, за таковой период избавиться от этого насовсем нереально. Н.Б. На самом деле для меня самое жуткое — это стоять перед камерой. Но я все одинаково туда лезу со своим упорством спортсмена — дайте медаль!— ­несмотря на то что у меня жуткая дикция, я чрезвычайно нефотогеничная. На самом деле ­никакого ­барьера нет, он существует лишь ­внутри меня, поэтому что мне нравится ­заставлять себя страдать»Е.С. Глядя на ваши фото, изготовленные для этого интервью, я бы так не произнесла. Н.Б. Это случайность(смеется). Несмотря на все это, я каким-то носорогом несусь туда, ничего не разбирая, хоть это каждый разов для меня ад и преодоление. Однажды, когда мы что-то снимали, я вышла в туалет, вымыла личико и про себя сообразила, что к этому надобно относиться как к обычный х*-не. Зачем я, как выездной пони, выдумываю для себя всякие препятствия, как для великий лошадки?Ведь в реальности барьера никакого нет, он существует лишь снутри меня, поэтому что мне нравится принуждать себя мучиться. Я так это превосходно ощутила, что мы с первого дубля, за 15 минут, сняли то, что планировали снимать три часа. Надо уметь надавить на одно полушарие, как на губку, чтоб оттуда потекло все негодное. Е.С. В вашем интервью Ксении Собчак, на которое я буду временами ссылаться, вы разговариваете о собственных трудных взаимоотношениях и разрыве с мамой. Н.Б. Меня, кстати, поразило, что этот момент вызвал таковой невозможный отклик. Мне писали позже чрезвычайно странноватые вещи: «Рыдала всю ночь», «­Ника, спасибо!» и так дальше. Это излишний разов разговаривает о том, что мы в собственных мучениях не неповторимы. И это чрезвычайно отрезвляет. Жакет, The Row; платьице, Dries Van Noten; топ, легинсы, все —Calzedonia; туфли, Dior; шапка, собственность Ники Фото: Anton Zemlyanoy Е.С. Я не 1-ый разов подмечаю, что у суперуспешных дам практически постоянно трудные дела с мамой. Что вам дали дела с ней?Считаете ли вы, что внутренний раскол, который происходит в итоге конфликта с мамой, комплексы, данные родителями, являются необыкновенным движком прогресса для жителя нашей планеты? Н.Б. Это таковая скользкая тема. Это как выходить на каток в балетных тапочках. Я бы не желала обговаривать непосредственно свою ситуацию, поэтому что убеждена, что какие-то вещи необходимо проговаривать лишь с самыми недалёкими людьми. Если разговаривать шире, российской душе вообщем присуще рефлексировать. Меня в свое время поразило, когда я 1-ый разов оказалась в Оксфорде, где учила британский(в школе у меня был германский), поведение моих одногруппниц. Со мной в группе были японка, испанка и итальянка, и все они водили дневники, записи в каких начинались приблизительно так: «Сегодняшнее утро великолепно, я ощущаю себя удивительно, этот мир любит меня». Е.С. Сколько вам было лет? Н.Б. 27–28, наверняка. Меня это безусловно потрясло, и я даже впала в состояние какого-то раздражения: как можнож относиться к себе как к центральному бриллианту Вселенной, где все элементы мироздания сделаны необыкновенно для того, чтоб тебя обслуживать — к примеру, превосходной погодой?Для меня это был неповторимый опыт. Я не помню, чтоб нечто сходственное делала хоть одна девченка в моем классе. А их этому учат. В их развивают ясную особенность, независимость, любовь к себе. Е.С. А таковая вот «яркая индивидуальность» не убивает творческий потенциал?Проще разговаривая, не оту­пляет ли она? Н.Б. Если перед человеком разумным стоит возможность выбора, он, наверняка, сделает его в выгоду любви к себе. Но, окончательно, ее базисное неимение — чрезвычайно сильный источник для, разговаривая пафосными словами, творчества, самореализации, необходимости постоянного поиска себя, таковой ­нелюбимой, потерянной.