– Владимир, как Вы думаете, почему так происходит?
Владимир Курпита: В большинстве стран мира ВИЧ-инфекция становится более контролируемой. Самый большой прогресс демонстрируют страны Африки. Всего в мире сейчас лечится 15,8 млн человек. Это существенный прогресс, невероятный на самом деле за последние 5 лет. За исключением Восточно-Европейского региона, в котором, безусловно, Российская Федерация является лидером. И связано это с тем, что, в отличие от стран Африки, в наших странах ВИЧ-инфекция распространялась преимущественно через группы риска, к которым, прежде всего, относятся потребители инъекционных наркотиков. В связи с карательным характером российской наркополитики эти люди оказываются вне сферы оказания помощи, и они являются той движущей силой, которая приводит к развитию эпидемии в Российской Федерации.
– Вот когда Крым был под контролем Украины, там работали все те программы, которые работают и в Украине сейчас. Это, в частности, выдача антиретровирусных препаратов. Они раньше закупались в больших количествах за деньги международных доноров, Украина получала большой грант на несколько лет от всемирного фонда борьбы с туберкулезом, малярией и СПИДом. Потом частично их начало закупать государство, потом стало закупать еще больше, и вроде как хватало. И вторая часть – это заместительная терапия для потребителей наркотиков, метадон. Когда «пришла» в Крым Россия, что поменялось?
Владимир Курпита: Коллеги из нашей организации были с мониторинговым визитом в Крыму, поэтому у нас есть информация из первых рук. Что произошло? Если мы говорим об антиретровирусной терапии, то существенного увеличения или расширения количества людей, которые в Крыму ее получают, не произошло. Т.е. оно застыло на тех же цифрах, которые были и при Украине. Более того, тот спектр лекарств, который используется в Украине, в России немного отличается. Были заменены схемы по немедицинским показаниям, что, безусловно, сказалось на здоровье ВИЧ-инфицированных и вообще на течении заболевания. Если мы говорим о других программах, то в Крыму были закрыты программы заместительной терапии, а они были там одними из самых успешных. Оккупационные власти Крыма приняли решение закрыть программу, она была свернута буквально в течение месяца, ни на какие контакты они не шли. Мы знаем достоверно о 40 смертях людей-участников программы.
– То есть жили люди, которые в свое время вели не самый социально полезный образ жизни. Общество, как это делается во многих цивилизованных странах, предложило им замену инъекционного наркотика на то, что можно принимать перорально. Эти люди вернулись к социальному образу жизни, они уже не представляли криминогенной угрозы для общества. «Пришла» Россия – и сорок смертей.
Владимир Курпита: Каждая смерть – это, конечно, трагедия, но самое, наверное, важное – была потеряна вера в перемены, которая у людей стала зарождаться. И эти изменения очень тяжело будет вернуть. Это касается программ, связанных не только с заместительной терапией, это также касается и программы по обмену шприцов, программ по распространению презервативов и т.д. Эта информация становится все более закрытой, локализуется исключительно в неправительственном секторе, при этом сам неправительственный сектор обвиняется в пособничестве американцам или западной Европе.
– Ну вот, еще одна коллизия: некоммерческой организации, которая, по сути, удерживает от распространения эпидемии, которая работает там, куда государственные служащие никогда просто не дойдут, не дают работать, ее закрывают?
Владимир Курпита: В России – да, в Крыму пока что вроде бы не закрывают, и я очень надеюсь, что не закроют в ближайшее время. Там есть парадоксальные ситуации. Вот, например, Украина поставила туда аппараты для обследования ВИЧ-инфицированных. Это американские аппараты, которые делают специальные исследования.
– Так называемые тест-системы, которые определяют вирусную нагрузку, а зная это, можно правильно назначить лечение и количество специфических маркеров, которые тоже помогают оптимально назначать лечение. Так что с этой техникой? Техника дорогая?
Владимир Курпита: Да, техника дорогая, и в связи с санкциями расходные материалы к этим аппаратам крымские власти купить не могут. Поэтому люди, которые там получают лечение, не могут свое состояние оценить.
– То есть врач без этого аппарата не может понять, какова динамика лечения и скорректировать лечение – или уменьшить дозу, или назначить следующие препараты?
Владимир Курпита: Да, абсолютно верно. Заложники. Помимо этого, российское правительство ввело тестирование всех трудовых мигрантов, приезжающих в Крым. Поэтому они отчитались об ужасном количестве новых случаев ВИЧ-инфекции, порядка 20 тысяч случаев было выявлено в Крыму в 2015 году. Какую помощь оказали этим людям, куда их перенаправили, абсолютно неизвестно. То есть такой принцип интересный: «Ах, как плохо Украина работала, вот мы 20 тысяч выявили». Ну, выявили, а что дальше?
– А у нас на связи ассоциированный директор по политике и партнерству международного альянса по ВИЧ/СПИД в Украине Павел Скала. Я начну разговор с Вами с сообщения из Крыма: «Меня зовут Александр (имя, скорее всего, вымышленное), я из Симферополя, суть проблемы в том, что в Крыму отказывают в лечении ВИЧ-инфицированных, мотивируя это отсутствием препаратов. А препараты, которые имеются в наличии, даже не назначают. Врачам, которых всего двое, дали негласную команду назначать терапию только при количестве специфических клеток CD-4 меньше сотни. То есть при угрожающих клинических показателях. Мало того, уже с февраля 15-го года все анализы крови в «заморозке» из-за отсутствия тест-систем. И что же теперь делать?» Что скажете, Павел, как Вы оцениваете ситуацию в Крыму?
Павел Скала: Я не скажу вам про ситуацию о антиретровирусной терапии, поскольку альянс общественного здоровья не занимался этой проблемой, но мы поддерживали и до сих пор поддерживаем порядка 20 тысяч человек. И даже сейчас, несмотря на то, что Крым оккупирован, наши программы там до сих пор работают при финансовой поддержке «Глобального фонда». По поводу того, что ВИЧ-инфицированным отказывают в терапии, то у меня нет сомнений по этому поводу.
Можно провести параллели с ситуацией в других регионах, например, в Абхазии и Приднестровье. В Абхазии, хотя прошло уже два десятилетия после войны, ни одна таблетка антиретровирусной терапии не выдается за средства бюджета Российской Федерации. Все поставляется через Грузию, через Тбилиси. У нас ситуация с Крымом практически аналогична и будет развиваться по тому же абхазско-приднестровскому сценарию. Мы 10 лет поддерживали заместительную терапию в Крыму. И порядка 30% из 800 имели статус ВИЧ-положительных. В прошлом году Россия закрыла все программы заместительной терапии. 800 человек оказались выкинутыми на улицу. Большинство этих людей были социально адаптированы, без криминальной истории, работали, учились, имели семьи. 800 людей оказались кинутыми в маргинальную сферу нелегального потребления наркотиков. Поэтому им ничего не оставалось, как уйти в нелегальную сферу. Порядка 80 человек, то есть 10% из всех, кто был на лечении, нет уже в живых, кто-то покончил жизнь самоубийством или умер от осложнения заболевания, от других сопутствующих заболеваний. Некоторые переехали на материк, у кого была такая возможность. Но, к сожалению, это реальные примеры. Можно назвать это «мини-геноцид пациентов» заместительной терапии.
– 80 смертей, по Вашим данным. Ваши специалисты еще работают в Крыму?
Павел Скала: Мы поддерживаем программы профилактики – обмен шприцев, тестирование быстрыми тестами, раздача презервативов. Информационная работа в минимальном виде до сих пор поддерживается. Интересно, что, с точки зрения российского законодательства, самые успешные и самые массовые программы профилактики ВИЧ и СПИДа среди уязвимых групп, как ни странно, работают в оккупированном Крыму.
– Потому что это осталось от Украины. Как Вы считаете, стоит ли верить заявлениям Министра здравоохранения Российской Федерации о том, что к 20-му году количество ВИЧ-инфицированных может вырасти в два с половиной раза, а сейчас их уже зарегистрировано около миллиона, причем понятно, что незарегистрированных обычно даже больше бывает. Почему Россия идет в эту сторону, а в Украине все больше заявляется, что эпидемия как раз под контролем?
Павел Скала: В этом случае, я верю руководству здравоохранения Российской Федерации, хотя это редкий случай. Ситуация достаточно банальная. У нас удалось стабилизировать эпидемию в этой группе, и она даже снижается с каждым годом. В России динамика разная, там из-за того, что этих программ практически нет и некоторые элементы запрещены, в частности, заместительная терапия, динамика идет вверх. И вот они уже констатируют, что у них катастрофа. Все очень просто, запреты и ограничения приводят к таким негативным результатам.
– Владимир, каковы планы сети? Насколько я понимаю, в Крыму она была весьма активна. Вы сейчас тем людям, которым нужна терапия, стараетесь туда передавать антивирусные препараты? Что вы делаете сейчас?
Владимир Курпита: Действительно, в сети было отделение в Крыму, оно называлось «Крымское республиканское отделение», которое работало достаточно активно. Сама организация продолжает работать, ей пришлось зарегистрироваться по российскому законодательству. Мы продолжаем поддерживать эту организацию, которая оказывает непосредственную помощь ВИЧ-инфицированным в виде юридической помощи, социальной помощи, психологической. К сожалению, мы не можем передавать лекарства, потому что это запрещено Российской Федерацией. Часть пациентов прибыла с территории Крыма на материк. Они сейчас получают лечение в украинских областных центрах СПИДа, но это количество небольшое – порядка 60-70 человек. Все остальные продолжают лечение в Крыму. В Севастополе не было прямого представительства, у нас была партнерская организация, которая продолжает сейчас лечение. То есть вопрос с лечением, возможно, не так остро сейчас стоит, как вопросы, связанные с профилактикой, о которых говорили Павел и я.
– Собственно да, самое главное – вопрос профилактики. Но я так понимаю, что в Украине тоже все под контролем и мы уже близки к западным показателям. То есть Западная Европа говорит о 5% ВИЧ-положительных детей от ВИЧ положительных мам?
Владимир Курпита: На нуле.
– Уже даже до нуля дошли!
Владимир Курпита: Куба заявила, что у них уже нет от матери к ребенку. Это первая страна в мире, которая смогла это сделать.
– Хороший результат. Я помню, что еще несколько лет назад было 5%.
Владимир Курпита: Сейчас около 3,7%. К сожалению, я не знаю информацию по России, которая есть. Но мы должны два вопроса понимать. Первый: безусловно, должны быть комплексные подходы, нельзя устранить все только исключительно профилактикой или только лечением. Второе: безусловно, профилактика должна быть правильно нацелена на те группы, которые являются наиболее подверженными инфекции, наиболее уязвимы к инфекции. Должны быть программы, направленные на потребителей наркотиков, на работников секс-бизнеса, на мужчин, имеющих секс с мужчинами, то есть те группы, которые наиболее подвержены этому. И третье: безусловно, это вопросы комплексного развития лечения самого по себе, потому что, как я подчеркнул, существенного увеличения лечения в Крыму и в Севастополе мы не наблюдаем. Это чревато, потому что, с одной стороны, правительство Крыма рапортует об увеличении количества ВИЧ-инфицированных. С другой стороны, они не предоставляют ВИЧ-инфицированным программы лечения и социальной поддержки.
– То есть, не давая лечения, мы даем возможность этим пациентам перейти из статуса просто «носителя инфекции» в статус «тяжелого пациента»?
Владимир Курпита: Тяжелого пациента, для него будет требоваться большое количество медицинской помощи, будут требоваться какие-то другие усилия.
Павел Новиков