В Москве не утихает скандал по предлогу закрывающихся больниц. Все началось 15 октября, когда хакеры выложили в веб документ из базы данных столичной мэрии с планом реструктуризации учреждений здравоохранения. В бумаге анализируется работа фактически 3-х 10-ов столичных клиник. Для повышения их эффективности предлагается часть учреждений объединить, а в иных — уменьшить персонал и койко-места. Пользователи веба и врачи здесь же подняли волну возмущения. Тем временем в столичной мэрии всех поторопились успокоить и пояснили, что афишированный перечень не конечный документ, а всего лишь аналитическая записка. Подробный план модернизации столичного здравоохранения, по словам заммэра Москвы по соц вопросцам Леонида Печатникова, будет представлен к концу года. Тем не наименее активисты публичного движения «За благородную медицину» хотят 2 ноября провести митинг медработников. Как к сменам относятся лекари?Что мыслят о собственном будущем?Что ожидает их пациентов?Об этом и многом ином они поведали «Ленте.ру». «Козлы, жлобы и лоботрясы»
Станислав Васильев,
частный врач-стоматолог
Я работал и в муниципальном стационаре, и в поликлинике. Пять лет назад перешел в приватную компанию, потому что надоело биться с ветряными мельницами. Оптимизация здравоохранения нужна. Сейчас система работает неэффективно. Основная неувязка — в грамотном распределении функций. Взаимодействия меж поликлиниками, стационарами, быстрой фактически нет. В общем-то, это даже не тайна. Врачи стационаров считают докторов поликлинического звена лоботрясами, которые лишь могут выписывать направления на госпитализацию. Врачи поликлиники мыслят, что доктора в больницах — высокомерные жлобы, суть которых — отказать в госпитализации под хоть каким предлогом. Доктора на быстрой считают козлами вообщем всех, так как им приходится просто кататься по городку в надежде, что кто-либо воспримет их пациента к себе. В свою очередь, лекарей на быстрой(необыкновенно фельдшеров)тоже никто не любит — привозят не туда не по свидетельствам.
Функции каждого из звеньев здравоохранения необходимо кардинально пересматривать. Сейчас они просто соперничают друг с ином. В стационар челюстно-лицевой хирургии быстрая может привезти пациента удалить зуб мудрости или с вывихом челюсти. Зачем?Травма легкая. У меня братишка, не имеющий мед образования, но занимающийся боксом, умеет эти вывихи вправлять. А в поликлинику, к образцу, из больницы обращают пациента с черепно-мозговой травмой и сопутствующим переломом челюсти, желая такие нездоровые как разов обязаны находиться под неизменным контролем доктора. В общем, происходит много несуразиц.
Лечение в стационаре стоит дороже — это, в принципе, дискуссии не подлежит. Эффективнее ли оно?Если мы разговариваем, к образцу, о удалении зуба мудрости — точно нет. Ибо это просто решается амбулаторно. Лечить в стационаре амбулаторную патологию лишь потому, что кто-то не мотивирован работать в поликлинике — это все одинаково что топить фейерверком печку. Дорого и ни фига не отлично. В то время как человек, который реально нуждается в госпитализации(к образцу, с сочетанной травмой), ее не получит — его койко-место занято пациентом с фурункулом на пятой точке.
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Я на данный момент наблюдаю, как все устроено в приватных больницах. Это небо и земля. Частники стараются все применять с наибольшей отдачей. Городские больницы поликлиники в этом абсолютно не заинтересованы. В заключительные годы уйму средств грохнули на модернизацию. Знаю клинику, где томографы стоят до сих пор не распакованными. Видел онкодиспансер, склад которого забит неповторимым оборудованием. Только работать на нем некоторому. Можете себе представить такую ситуацию в коммерческом учреждении?В одной из клиник, где я работаю, приобретали микроскоп за 4 миллиона рублей при месячном обороте в 5 миллионов рублей. И мы выжмем из него максимум способностей, чтоб окупить. Для этого и приобретали.
«Палубу драить умею»
Семен Гальперин,
врач-невролог
У нас реорганизация следует теснее полным ходом. Нашу клинику соединяют с иным медучреждением. Практически всем докторам места в новейшей структуре не нашлось. Мне предложили или увольняться, или переходить на должность санитара. Поскольку коллектив на данный момент дерётся против слияния, я не могу подставить коллег и уйти. Поэтому предложение приму. Уже сделал себе бейджик «Кандидат мед наук, санитар». Работы не опасаюсь, палубу драить умею.
Я не знаю, по какому принципу оптимизируются учреждения здравоохранения. Когда это все начиналось, разговаривали, что будут избавляться от больниц с низким уровнем услуг и лишней поддержкою. До соединения наша больница числилась полностью рентабельной, исполняла все планы и даже испытывала перегруз. У лекарей были солидные зарплаты, находились средства на закупку оборудования. К нам ехали пациенты со всей страны, потому как знали, что здесь сформирована сильная клиническая база исцеления определенных видов хворей. В 90-х годах было сотворено 1-ое в Москве отделение паллиативной поддержки, возник Центр растерянного склероза, Центр хронических обструктивных хворей легких. У нас отработаны методики возобновления нездоровых опосля кардиологических операций, методики ведения самых томных нездоровых, которые больше нигде не необходимы. Представьте, человек с букетом болезней, с нарушением двигательных функций, еще и с болевым синдромом, и вдруг у него, допустим, пневмания, или инфаркт, или диабет — кто с ним будет копаться, кто его будет врачевать?А в нашей клинике их восстанавливают, компенсируют, делают лучше качество их жизни». Таких пациентов в стране — тыщи, и, ежели не поддержать развитие сходственных центров паллиативной поддержки, каким, по сути, готова была стать до слияния 11-я больница, самые томные пациенты будут помирать дома от неимения адекватной поддержки.
Фото: Виктор Коротаев / «Коммерсантъ»
После того как нас сделали филиалом иной больницы, резко все поменялось. Зарплата с 60 тыщ свалилась до 20. От новейшего управления лишь и слышно, что мы «нахлебники». Знаем, что на быстрой и в поликлиники поступил указ не обращать к нам на госпитализацию. То есть применяется обычная разработка, отработанная еще в 90-х годах. В то время когда массово шла приватизация в стране, фабрики лишали поставщиков, рушили связи и они, в конце концов, банкротились. Ничего новейшего. Раньше существовал запрет на приватизацию учреждений социально-бытовой сферы: научных учреждений, школ, больниц. Но в итоге нашелся метод обхода. Сейчас учреждения сдаются не в собственность, а в долгосрочную аренду или управляются общо с приватными компаниями. В 90-х уходили на рынок торговать инженеры. Теперь пришла очередь докторам. А народонаселение, окончательно, ощутит все красоты реформы. Для фактически всех высококачественная мед помощь станет недоступной.
Те, у кого есть средства, пойдут в коммерческие центры, где прием доктора стоит 200 евро. Но в массе собственной обитатели страны со средней зарплатой в 300 баксов за месяц не могут оплачивать мед прейскурант. Это заблаговременно обрекает большая часть пациентов на вымирание, а систему оказания высококвалифицированной, другими словами дорогостоящей, поддержки — на исчезновение. Именно к этому и ведет наша реформа: остается несколько драгоценных клиник за высочайшим изгородью для тех, кто у самых великих краников трубы. А для остального народонаселения — босоногие доктора и доктора.
«Гильотина — обычный инструмент»
Василий Власов, президент Общества профессионалов неопровержимой медицины, доктор кафедры управления и экономики здравоохранения Высшей школы экономики
Уже можнож констатировать: на месте безвозмездной медицины равномерно растёт платная. Сейчас потребитель расходует на лекарства приблизительно третью часть собственных заработков. У государств, где расходы жителей нашей планеты на медицину выше 30 процентов, возможность развития трагической трудности в связи с болезнью резко возрастает. Когда у жителя нашей планеты появляются бронхит, пневмония или карбункул, даже ежели его будут врачевать в чрезвычайно бедной клинике, то он может себе лекарства покупать, имея пусть и низкие доходы. Беда приключается там, где возникает томная хворь, требующая действенного, но драгоценного исцеления. Это, до этого всего, онкология. Лечение ужасно драгоценное. И оно просто по денежным суждениям неподъемно для жителей нашей планеты. А безвозмездное исцеление им не предоставляют, желая по закону у нас все люди, у каких установлен диагноз какого-то рака, обязаны получать безвозмездное исцеление за федеральный счет. Пациенты тихо помирают или пробуют набрать средства с поддержкою сбора с народа, с каких-либо фондов, через телефонные компании и всякими иными методами выбраться из этого. Вплоть до реализации жилища.
Фото: Виктор Коротаев / «Коммерсантъ»
По данным полевых исследований еще 2005 года, в России 13 процентов бедных жителей нашей планеты отрицались от получения мед поддержки из-за неимения средств.
Нас ожидают великие урезания соц программ на медицину. Уже на данный момент мы смотрим сокращения больничных коек, лекарей. Это все меры гос экономии. В итоге, быть может, не будет понижения уровня пенсий. То есть некие события нам могут представляться негативными, но в реальности они могут оказаться долею некий программы.
Я не приверженец теории заговоров, но ежели проанализировать ситуацию в отрасли, то можнож узреть, что в протяжении заключительных 10 лет реализуется некоторая программа. Ее можнож именовать антисоциальной, грабительской, но она полностью себе поочередна. Гильотина ведь — это
нормально устроенный инструмент. Но предназначен для того, чтоб рубить головы. Вот непосредственно так я и смотрю на трансформации в медицине.
Грозит ли это соц взрывами?Не мыслю. Наш люд довольствуется, что «крымнаш», соответственно, с ним можнож делать все что угодно. Это такое общее воспоминание. Кто будет перечить, противиться?Ну, поплачет кто-то. Ну и что?Ну, умрет. Кого это тревожит?
«Всегда считали себя нужными»
Римма Анчипаловская, врач-узист столичного Диагностического клинического центра №1
Наш центр был открыт в 1987 году еще Чазовым, тогдашним министром здравоохранения. Мы обслуживали три столичных округа: Юго-Западный, Западный и Южный, — где проживают приблизительно 4 миллиона человек. Несколько годов назад центр получил международную премию за самый великий размер амбулаторной поддержки народонаселению в Европе — приблизительно 1,5 тыщи человек в день. В свое время, когда не было системы Добровольного мед страхования(ДМС), люд, чтоб записаться к нашим профессионалам, приезжал из различных концов Москвы чуток ли не с 6 утра. Пациенты, прибывавшие к нам, выходили из стенок центра не совершенно лишь с установленными диагнозами, но и с советами по исцелению и направлениями в стационары. И что, сейчас нам сообщат, что мы не необходимы, потому что как бы «во всех округах Москвы теснее все есть» и мы напрасны и неэффективны?!
Оборудование-то, может, и получили во всех районах Москвы. Но я не чрезвычайно уверена, что там высококачественная диагностика. Не потому, что у меня таковая мания величия по предлогу нашего центра. А потому, что люд едет к нам без направления. И за средства проходит все обследования. Из тех самых округов, где есть все. Они едут на диагностику к нашим профессионалам, которых знают.
Фото: Валентина Свистунова / Интерпресс / ТАСС
К нам ведь в свое время был твердый отбор. Я сюда пришла в 1991 году. А ранее 10 лет проработала в 2-ух роддомах акушером-гинекологом. И оперировала, и роды воспринимала. И меня брали непосредственно как такового специалиста-УЗИ, который знает определенную сферу медицины. Есть
ультразвуковые исследования, которыми я не занимаюсь. Например, урология. Я там малюсенько что разумею. А на данный момент медвузы пачками штампуют узистов. После медвуза и ординатуры кончают четырехмесячные курсы по ультразвуковой диагностике и идут в больницы. Они не знают пациентов, поликлиники, где, что недомогает. Иногда даже датчик не могут держать. Потому что эти первичные курсы не подразумевают практического роли обучаемого в процессе.
Как будет происходить реорганизация — никто непосредственно не разговаривает. Все на уровне слухов. Некоторым теснее пораздавали уведомления о сокращении. Взамен ничего не дают. Начальство нажимает, чтоб увольнялись сами, чтоб не оплачивать выходное пособие. У нас приблизительно 1000 человек останутся на улице. Некоторые проработали здесь по 20-30 лет. Среди нас много «молодых пенсионеров». Куда пойти?Будем приспособлять себя в приватные поликлиники. Но сложность в том, что на данный момент мгновенно на рынок труда будут выброшены тыщи докторов. Ситуация-то приблизительно везде однообразная. Везде необыкновенно средства. Про жителей нашей планеты пренебрегали. Нам разговаривают: «А почему же вы раньше-то безмолвствовали, почему не выходили на площадь, не бастовали?» А у нас до заключительного медли не было предлогов выходить на забастовки. Мы были нагружены, мы работали.
В 1998 году, опосля дефолта, наши зарплаты свалились до 750 рублей. По курсу это сочиняло 30 баксов. Но нам никто не беседовал, что мы излишние. В январе 1999-го на собрании трудового коллектива основной доктор нам произнес, что бюджет малый, финансирование сократилось, но надобно работать, надобно выживать и пациенты не обязаны из-за этого мучиться. Сейчас стратегия совершенно поменялась. Если кому-то и подымут зарплаты, то это будет за счет увольнения иных и повышения интенсивности труда оставшихся. А это приведет к утрате свойства. Чиновники-то постоянно отыщут, как повысить себе зарплату без роста интенсивности...
«Все началось не сегодня»
Павел Воробьев, управляющий кафедрой гематологии и гериатрии Московского муниципального мед института имени Сеченова, заместитель управляющего Формулярного комитета РАМН
Наша кафедра наиболее 30 лет базировалась в стенках больницы №7. Летом нас оттуда попросили. Сказали, что больница не нуждается в нашей работе по оказанию поддержки гематологическим нездоровым. Нет больше таковых нездоровых. Сокращено наиболее 30 процентов коек, фактически вся терапевтическая служба данной громадной скоропомощной больницы ликвидирована.
«Оптимизируют» по всей стране. Все началось не на данный момент, а теснее наиболее 20 годов назад, со стартом реформы здравоохранения. В качестве аспекта для оптимизации выбраны характеристики зарабатывания средств на квадратный м местности больницы. Я никогда не слышал, чтоб медицина зарабатывала средства, как магазин или станция технического профилактики. Для доктора это кощунственный аспект. Как в данной ситуации обязана поступать больница?
Распустить персонал, уменьшить зарплату докторам, уменьшить безвыгодные способы диагностики исцеления, безвыгодные отделения. Ну, а что не приносит прибыли, додуматься несложно. Койки терапевтического профиля — неврология, пульмонология — нерентабельные. Чем меньше терапевтических направлений, тем тяжелее нездоровые. А чем тяжелее нездоровые, тем больше дорогостоящих видов мед поддержки они требуют. И это ровная выгода. Тем наиболее когда человеку больно, он готов оплатить сколько угодно.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Реформа мед отрасли нужна. Но сначала она обязана дотрагиваться первичного звена. У нас оно безусловно нагое. В регионах лекарей не хватает. В Москве — то же самое. От того, что сократят стационары, первичное звено не улучшится. Нужно поменять нагрузку на доктора, компанию его деятельности. У доктора обязан быть штат жителей нашей планеты, он обязан быть самостоятельным юридическим личиком, со собственной лицензией. Нужно отдать ему право работать и в составе поликлиники, и приватным образом. И все обязаны получать средства от страны, но не разделять докторов на частников не частников. Всем необходимо установить единичные верховодила, цены. Есть понятие «сооплата». Если приватная больница занимается чем-то выдающимся, она может попросить доплату с пациента. Но базисная оплата обязана быть муниципальная. Нас спросят: где на это брать средства?Как ни удивительно, средств в здравоохранении наиболее чем довольно. Нужно лишь чуть-чуть поменьше красть. И каким-то образом упорядочить их расход. Государство на данный момент расходует средства на какие-то актовегины, арбидолы — препараты, которые не имеют никакого дела к исцелению нездоровых. Но мы выкидываем млрд на эти пустышки. Мы закупаем драгоценное оборудование по стоимости в три раза выше номинала. Причем нередко оборудование это не надо, не употребляется. Высокотехнологичные исследования в Москве по-прежнему недосягаемы. Хотя чиновники отчитались, что в каждом окружении есть аппаратура. Но почему-либо на МРТ очереди по несколько месяцев.
В русских регионах теснее есть 1-ые отклики на оптимизацию. В Ярославской области закрыли роддома в районах. Только что беседовал с сотрудником из Ярославля. Он разговаривает, что дамы рождают дома.
* * *
На пресс-конференции в «Интерфаксе» заместитель мэра по соц вопросцам Леонид Печатников заявил, что доскональный план реорганизации столичной медицины обязан быть представлен к Новому году. А на данный момент рассматриваются лишь разные варианты.
Леонид Печатников Фото: Юрий Мартьянов / «Коммерсантъ»
Как выделил г-н Печатников, в заключительные годы на переоснащение системы столичного здравоохранения современной техникой и обучение персонала было затрачено 105 млрд рублей. Чтобы понять, отлично ли истрачены средства, не простаивает ли новенькая техника, было заказано три консалтинговых исследования. В качестве ориентиров специалисты брали работу систем здравоохранения в Западной Европе и Юго-Восточной Азии. Неполная версия 1-го из докладов попала в общественный доступ и вызвала вопросцы у общественности.
«Это совершенно не управление к событию, а результаты экспертной оценки. Мы рассчитывали на то, что при таковой оснащенности эффективность работы системы будет значительно выше, — заявил Леонид Печатников.
По его словам, конфигурации в отрасли необходимы. Но при всем этом следует речь не о сокращении, а о оптимизации медучреждений. Предполагается, что опосля реформы в Москве будут действовать 35 «тысячекоечных» больниц, принимающих по системе обязательного медстрахования. При этом останутся спец больницы: туберкулезные, инфекционные,
психиатрические. В доли освободившихся опосля соединения зданиях планируется устроить «социальные койки». Врачам также не следует опасаться безработицы. Сейчас в Москве свободны вакансии 5,3 тыщи терапевтов, 2 тыщ докторов, 7 тыщ педиатров. Доктора с иной квалификацией могут переобучиться на «дефицитный» профиль. Специально на переквалификацию департамент здравоохранения Москвы выделил 1,5 млрд рублей.
Наталья Гранина