Реквием. Как закончилась для моей семьи Вторая мировая война - «Семья»

ФотографияГде похоронен лейтенант Смольков. Поиски и рассказы родныхВ АвстрииЯ не был с ним знаком. И никогда его не видел. Он погиб на той, теперь уже далекой войне, за девятнадцать лет до моего рождения, весной 1945-го, не дожив ровно один месяц до Победы. Он — старший брат моей мамы и мой родной дядя, Виктор Иванович Смольков. спросил отца незадолго до его кончины, когда он уже лежал в постели, не вставая: «Батя, если бы сейчас сюда вошел немец, твой ровесник, такой же солдат, как и ты. не эсэсовец, нет. Что бы ты сказал ему?». Отец подумал и тихо ответил: «Ничего. Руку бы ему пожал. Давно все было — пора обиды забывать». И я решил: значит, так распорядилась Судьба. Будем все делать, как положено. Кто я такой, если даже отец своих врагов простил? — Делаем все, как собирались, — сказал я, подойдя к памятнику, — ставим свечи, цветы. Я достал землю и высыпал возле памятника. Вместе мы поставили и зажгли свечи. Я налил в стакан водки, поставил у подножья памятника и накрыл его куском хлеба. Достал лист с молитвой и начал читать. Я читал молитву, а мне было неуютно. С одной стороны, я все делал правильно, по совести, но с другой стороны. с другой стороны, по справедливости, что-то выходило не так! — Фотографию здесь я не оставлю, — помолчав минуту, сказал я. — Я тоже так подумала, — кивнула Валико. Мы отошли к лавкам и присели. Я ничего не чувствовал, кроме, может быть, некоторой опустошенности и какой-то легкой досады. — Ладно, пошли, — сказал я, поднимаясь и надевая рюкзак. Мы шли по главной аллее интернационального воинского кладбища и читали надписи: немецкие солдаты, австрийские еще той войны, итальянские, а наших не было. Вдруг в углу кладбища я заметил невысокую плиту, она меня заинтересовала тем, что там было написано слово RUSS. Мы подошли поближе и обнаружили памятник русским государственным поданным и даты — 1939-1945. HIER RUHEN RUSS. STAATSANGEHÖRIGE 1939 — 1945 Спрашивается, а это кому? Каким русским, почему не советским? Потоптавшись, мы пошли на выход. Сплошные загадки окружали нас. А где похоронен дядька — непонятно. Пройдя вновь через гражданское кладбище, мы вышли через другие ворота за его территорию и почти уткнулись в плиту серого мрамора с надписью на немецком и русском языках: СОВЕТСКОЕ ВОИНСКОЕ ЗАХОРОНЕНИЕ МЮЛЬДОРФ / ФЕЛЬДБАХ здесь покоятся советских солдат и граждан погибших во Второй мировой войне. Вот так со стилистической ошибкой, но предельно ясно. Нашли. Территория была огорожена небольшим проволочным забором. К обелиску, стоящему в центре, вела выложенная камнем дорожка, на обелиске была надпись: Здесь покоятся воины Советской Армии и гражданские лица, погибшие во время Отечественной войны 1941-1945 гг. Вечная вам память! и ниже Харитонов А.Н. Видимо, сначала это был памятник солдату Харитонову, а потом уже на этом месте организовали братскую могилу, или наоборот. По документам в этой братской могиле покоятся 518 человек. Слева и справа чуть сзади стояли русские православные кресты. — Нашли, — выдохнул я. — Нашли. Хорошо, что мы забрали цветы, — и с этими словами Валя положила их у подножья памятника. — Хорошо, что еще свеча осталась, — сказал я, устанавливая у подножья фотографию. — Знаешь, — развернувшись и посмотрев мне в глаза, сказала Валико. — Иди за водкой! Хлеб оставь, а водку неси сюда. Нечего! Я молча согласился, вздохнул и пошел за стаканом. Через десять минут я вернулся, поставил у обелиска стакан и присел заняться оставшейся свечой. По дороге я нашел использованные подсвечники. Я разделил свечу надвое и поставил половинки в подсвечники, зажег и разместил их возле фотографии. Валя пошла налить воды, чтобы поставить цветы. Я поднялся и прикоснулся к холодному камню. И тут меня пробило! Я совершенно точно знал, что теперь мы на месте. Что именно здесь лежат наши парни и среди них мой дядька. Именно здесь. Валя принесла воды в таком же пустом пластиковом подсвечнике и поставила цветы. — Лер, ты молитву читать будешь? — Своим?! — Я вытер слезы. — Своим обязательно! Читая молитву, я ощущал, что на этот раз все правильно. Теперь все хорошо. И то, что там у украинцев почитали молитву, было правильно, и то, что я здесь читаю — очень хорошо! Я закончил молитву. — А здесь я, пожалуй, оставлю фотографию. Здесь она на месте. — Да, — согласилась Валико, — только давай, завернем в пакет. Я достал прозрачный «файлик», в котором лежал листок с информацией о Викторе Ивановиче на немецком языке, упаковал в него фотографию и поставил на место. Потом я надел кепи и приложил руку к козырьку: я тоже офицер, пусть и запаса, но офицер и тоже лейтенант. Вот и все. Пока дядька! Вечная тебе память! С последней строкой этого реквиема в моем доме закончилась Вторая мировая война. Все дела по ее поводу закончены. И дай Бог, никогда больше не начнутся. Спасибо Александру Николаевичу Смолькову. Спасибо создателям и администраторам сайта «Мемориал». Спасибо гражданам Австрии_