Черные авто в три ряда с охраной и мигалками, девушки в изящных платьях, но с «утиными губками», высшие кремлевские чиновники и молодежный антураж, журналисты и депутаты. И фильм. Черно-белый, с актерами известными и неизвестными, о схлопывающейся советской жизни, залакированной водочкой и «упадническими» описаниями действительности. Кинотеатр «Октябрь», в котором вечером 15 сентября прошла премьера фильма Станислава Говорухина.Фильм по мотивам «Компромисса» Сергея Довлатова вышел с названием, которое сегодня можно трактовать двояко, — «Конец прекрасной эпохи». Той? Этой? Конец 1960-х, растворяются последние надежды, Чехословакия, доярка с каменным лицом, писатель, не имеющий возможности публиковаться.Редакция ведущей газеты советской Эстонии, «все понимающая», но верно следующая курсом партии. Осуждающая коллегу и себя, красиво живущая и беспросветно пьющая.Потому что иных смыслов не видно. Это на экране.А в зале люди, которые во многом определяют сегодня внутреннюю и внешнюю политику России, многие смотрят фильм по второму разу (его показывали на «Кинотавре», был, как обсуждали, и закрытый показ).Собственно, благодаря их деятельным приглашениям в зале и оказалось столько людей, чьи черные машины стояли у «Октября».Именно они хотели, чтобы этот фильм увидели. В итоге в зале — лидер коммунистов и организаторы «Народного фронта», высшие кремлевские чиновники и прославившиеся на всю страну депутаты, более закулисные игроки и журналисты ведущих, почти сплошь непровластных изданий. Они смеются, общаются, шутят, аплодируют Говорухину.Повесть наших дней. Новый компромисс?Герой на экране обречен, возможно, даже на зону: взгляды упаднические, мысли крамольные, смыслы несоветские. Коллеги, публично, как положено, осудив его, переходят к советскому товарищескому выпиванию, дружески хлопают бедолагу по плечу и советуют, в каких бессмысленно-обтекаемых формулировках написать покаяние в обком. Повесть и совесть.В жизни многие из зрителей сейчас, в общем, и заняты тем, чтобы вернуть всех в ту эпоху с заявлением в обком. Нас, но ведь и себя.А на экране как раз о том, сколь бессмысленна становится такая лучезарно-доярочно-водочная жизнь. И для тех, кто о ней вынужден писать, и даже для тех, кто по должности ее вынужден создавать....К началу 1970-х, вспоминают те, кто помнит, все было уже очевидно. Людей заменили, слова откорректировали, перспективы отредактировали.К середине 2010-х отредактировали еще не все, заменили еще не всех, перспективы непонятны вовсе. Это и оставляет еще надежду на новую повесть и совесть.Вгоняет в полное недоумение и при этом оставляет надежду. ...Они выйдут из «Октября», сядут в черные машины и разъедутся по своим жизням и повседневностям, в которые они погружают и нас. Одни поедут планировать будущее, другие вспомнят молодость прекрасного советского прошлого, третьи обсудят блистательную игру актеров, четвертые посмеются над смятением сохраняющих надежду в лучшее будущее.Как эти две, казалось бы, противоположные реальности уживаются в повести, в совести, в жизни? Они давят и защищают, понимают и прогибают, уважают и закрывают. Новый компромисс? Внешний или внутренний? Или и тот, и другой?Этот фильм не нужен тем, чья жизнь линейна.Они увидят в нем лишь красивого, ни к кому не прислоняющегося парня, длинноногих девиц, рассуждающих о сексе, и много водочки.Она там — рекой, из чашечек, как положено для советских времен, и хрустальных фужеров ресторана со швейцаром на входе у запертой двери.Этот фильм для нас и для тех, кто нами правит или как минимум пытается править.Не царствовать, а именно управлять. Как напоминание о компромиссах и их цене. Цене для всех, для бескомпромиссных, беспозвоночных и «всепонимающих».Это все о жизни, которой уже нет. Но вот вопрос: в жизни ее нет или на экране? Или и там, и там? Черно-белая повесть о двух реальностях, которые придавливают под собой человека.