Какой собачке можно было сидеть на коленях у Екатерины Великой, чей пес не любил пышно разодетых дам — ответы на эти и другие вопросы подскажут картины.
Владимир Боровиковский «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке», 1794
Императрица Екатерина II просто обожала собак, и на портрете она изображена с одной из своих левреток — Земирой или Герцогиней (мнения исследователей относительно «личности» собаки расходятся).
Музей-заповедник Царское Село в одной из своих инсталляций даже шутливо переиначил название картины: «Екатерина II и левретка Земира, дочь сэра Тома Андерсона и леди Андерсон рассуждают о геополитическом значении Чесменской битвы»
Слева — Земира, фарфоровая статуэтка по эскизу профессора Императорской Академии художеств Ж.-Д. Рашетта
О собаках Екатерины II известно многое — императрица постоянно писала о них в письмах. Особенную ее любовь снискал пес по имени Том Андерсон — царица даже просила придворных называть его сэром. Сэр Том Андерсон прожил 16 лет, оставив множество потомков, некоторых из которых императрица отдала в семьи Волконских, Орловых, Нарышкиных, а «двое отпрысков обосновались в Версале».
«Я всегда любила зверей... животные гораздо умнее, чем мы думаем, и если было когда-нибудь на свете существо, имевшее право на речь, то это, без сомнения, Том Андерсон» — писала Екатерина II о своей любимой собаке.
За «маленькими живчиками» наблюдал специальный паж. Собачки спали в обитой розовым атласом корзинке-колыбели, которая обычно стояла в опочивальне императрицы. В Царском Селе она каждое утро гуляла вместе со всеми Андерсонами, которые носились вокруг нее по лужайке.
Своим питомцам императрица позволяла многое: «Вы простите меня, — замечала Екатерина в одном из своих писем, — за то, что вся предыдущая страница очень дурно написана: я чрезвычайно стеснена в настоящую минуту некой молодой и прекрасной Земирой, которая из всех Томассенов садится всегда как можно ближе ко мне и доводит свои претензии до того, что кладет лапы на мою бумагу».
Валентин Серов «Портрет князя Феликса Юсупова», 1903
Феликс Юсупов известен прежде всего как убийца Григория Распутина. На портрете шестнадцатилетний князь изображен вместе со своим любимым французским бульдогом по кличке Клоун. Вот что сам он пишет о собаке в «Мемуарах»: «Однажды мы с матушкою оказались на рю де ля Пэ и встретили торговца собаками. Рыжый песик с черной мордочкой по кличке Наполеон так мне понравился, что я стал упрашивать матушку купить его. Матушка, к моей радости, согласилась. А вот собачью кличку я счел кощунственной и переименовал его в Клоуна.
Справа – Феликс Юсупов позирует для портрета художнику Валентину Серову
Восемнадцать лет Клоун не расставался со мной, был мне верным товарищем. Очень скоро он стал знаменит. Все, от членов императорской фамилии до последнего нашего холопа, знали и любили его. Он был как уличный парижский мальчишка, любил пофрантить и принимал важный вид перед фотографами. Обожал конфеты и шампанское. Когда пьянел, становился уморительным.
У Клоуна были свои симпатии, а также свои антипатии, совершенно неодолимые. Не любил — непременно задирал ногу на брюки или юбку врага. К примеру, так возненавидел одну матушкину приятельницу, что пришлось его запирать, когда та приходила к нам. Однажды она явилась в восхитительном вортовском платье розового бархата. К несчастью, Клоуна запереть забыли. Едва приятельница вошла, он бросился к ней и облил ей весь подол. С дамой случилась истерика.
Клоун мог бы выступать в цирке. В жокейском костюмчике он забирался на пони и с трубкой в зубах изображал курильщика. Был он и охотником неплохим и приносил дичь, как настоящая охотничья собака.
С Клоуном мы не разлучались. Он ходил за мной всюду, а ночью спал рядом на подушке. Когда Серов писал мой портрет, то просил, чтоб и Клоун сидел при мне непременно: говорил, это лучшая его модель.
Прожив восемнадцать лет, Клоун умер, и я похоронил его в саду нашего дома на Мойке».
Борис Кустодиев «Портрет Ф.И. Шаляпина», 1921
Этот знаменитый портрет Шаляпина был написан с натуры: сеансы позирования проходили в небольшой комнате, которая служила Кустодиеву мастерской. Сам художник ходить не мог — последние 15 лет жизни был прикован к инвалидному креслу, и поэтому Шаляпин сам приходил в мастерскую. Комнатка была настолько маленькой, что картину приходилось писать по частям, и Кустодиев с трудом верил, что она будет удачно завершена.
Шаляпин же прилагал все усилия, чтобы подбодрить художника во время сеансов. Сын Кустодиева позже вспоминал об одной смешной подробности в работе над портретом:
«Любопытно было смотреть, как «позировала» любимая собака Федора Ивановича — черно-белый французский мопс. Для того чтобы он стоял, подняв голову, на шкаф сажали кошку, и Шаляпин делал все возможное, чтобы собака смотрела на нее. Собаку отец рисовал дней пять, по часу в день. Она была дрессированная, когда Федор Иванович говорил: «Городовой!» — бульдог падал «замертво».
Изображенный на картине пес по имени Ройка принадлежал младшей дочери Шаляпина от второго брака Марине — он подарил ей его на день рождения. Кстати, хозяйка пса тоже есть на картине — это та девочка в черном пальто (в левом нижнем углу), идущая по заснеженной ярмарке вместе со своей старшей сестрой Марфой и шаляпинским секретарем, бывшим хористом Мариинского театра Исаей Дворищиным, с которым до революции певец ездил на гастроли по всему миру.
О любви Федора Шаляпина к собакам красноречиво говорит и подпись, которую он оставил на одной из своих фотокарточек, подаренной А. Маршаку: «Эх, как бы мы тоже были настоящими собаками!!!»
Портрет же был написан за два с половиной месяца, после чего Шаляпин купил его и увез в Париж.
Федор Решетников «Опять двойка», 1952
«Опять двойка» — это вторая часть «художественной трилогии»: первая — «Прибыл на каникулы», третья — «Переэкзаменовка». Сюжет картины прост: мальчик вернулся из школы с двойкой, укоризненно смотрит на него старшая сестра-пионерка; весело и немного с издевкой — младший брат-дошкольник, еще не знающий трудностей получения образования; и совсем тяжело — мать. И только один член семьи искренне рад приходу мальчика из школы — верный пес.
С написанием собаки были сложности: выбранный натурщик не желал долго стоять на задних лапах
Интересно, что первоначальный замысел картины был совершенно иным — она должна была называться «Опять пятерка» и отображать будни будущих строителей счастливого советского общества. Но все изменил случай: дочь художника Люба пришла домой несчастная — получила двойку.
Решетников долго не мог определиться с домочадцами — на разных эскизах их разное количество. Но в итоге включил всех: и маму, и сестру, и брата, и даже собаку. А для написания главного персонажа позировал сосед, юный вратарь дворовой футбольной команды.
Павел Федотов «Анкор, еще Анкор!», 1851—1852
Это мрачное полотно Павла Федотова — одна из самых пронзительных картин, где в центре внимания оказывается собака. Скучающий офицер, служащий где-то в глубинке Российской империи, убивает смертную скуку тем, что заставляет своего пуделя прыгать через палку туда-сюда.
Бессмысленность и монотонность такой жизни подчеркнута и в названии картины: французское «анкор» переводится как «еще».
«Анкор, еще, Анкор», то есть «Еще, еще, еще» — это призыв к действию: собака прыгает снова и снова, но в жизни офицера так ничего и не меняется
Читайте также нашу статью «5 известных художников, которые любили кошек».
Какой собачке можно было сидеть на коленях у Екатерины Великой, чей пес не любил пышно разодетых дам — ответы на эти и другие вопросы подскажут картины.Владимир Боровиковский «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке», 1794 Императрица Екатерина II просто обожала собак, и на портрете она изображена с одной из своих левреток — Земирой или Герцогиней (мнения исследователей относительно «личности» собаки расходятся). Музей-заповедник Царское Село в одной из своих инсталляций даже шутливо переиначил название картины: «Екатерина II и левретка Земира, дочь сэра Тома Андерсона и леди Андерсон рассуждают о геополитическом значении Чесменской битвы» Слева — Земира, фарфоровая статуэтка по эскизу профессора Императорской Академии художеств Ж.-Д. Рашетта О собаках Екатерины II известно многое — императрица постоянно писала о них в письмах. Особенную ее любовь снискал пес по имени Том Андерсон — царица даже просила придворных называть его сэром. Сэр Том Андерсон прожил 16 лет, оставив множество потомков, некоторых из которых императрица отдала в семьи Волконских, Орловых, Нарышкиных, а «двое отпрысков обосновались в Версале». «Я всегда любила зверей. животные гораздо умнее, чем мы думаем, и если было когда-нибудь на свете существо, имевшее право на речь, то это, без сомнения, Том Андерсон» — писала Екатерина II о своей любимой собаке. За «маленькими живчиками» наблюдал специальный паж. Собачки спали в обитой розовым атласом корзинке-колыбели, которая обычно стояла в опочивальне императрицы. В Царском Селе она каждое утро гуляла вместе со всеми Андерсонами, которые носились вокруг нее по лужайке. Своим питомцам императрица позволяла многое: «Вы простите меня, — замечала Екатерина в одном из своих писем, — за то, что вся предыдущая страница очень дурно написана: я чрезвычайно стеснена в настоящую минуту некой молодой и прекрасной Земирой, которая из всех Томассенов садится всегда как можно ближе ко мне и доводит свои претензии до того, что кладет лапы на мою бумагу». Валентин Серов «Портрет князя Феликса Юсупова», 1903 Феликс Юсупов известен прежде всего как убийца Григория Распутина. На портрете шестнадцатилетний князь изображен вместе со своим любимым французским бульдогом по кличке Клоун. Вот что сам он пишет о собаке в «Мемуарах»: «Однажды мы с матушкою оказались на рю де ля Пэ и встретили торговца собаками. Рыжый песик с черной мордочкой по кличке Наполеон так мне понравился, что я стал упрашивать матушку купить его. Матушка, к моей радости, согласилась. А вот собачью кличку я счел кощунственной и переименовал его в Клоуна. Справа – Феликс Юсупов позирует для портрета художнику Валентину Серову Восемнадцать лет Клоун не расставался со мной, был мне верным товарищем. Очень скоро он стал знаменит. Все, от членов императорской фамилии до последнего нашего холопа, знали и любили его. Он был как уличный парижский мальчишка, любил пофрантить и принимал важный вид перед фотографами. Обожал конфеты и шампанское. Когда пьянел, становился уморительным. У Клоуна были свои симпатии, а также свои антипатии, совершенно неодолимые. Не любил — непременно задирал ногу на брюки или юбку врага. К примеру, так возненавидел одну матушкину приятельницу, что пришлось его запирать, когда та приходила к нам. Однажды она явилась в восхитительном вортовском платье розового бархата. К несчастью, Клоуна запереть забыли. Едва приятельница вошла, он бросился к ней и облил ей весь подол. С дамой случилась истерика. Клоун мог бы выступать в цирке. В жокейском костюмчике он забирался на пони и с трубкой в зубах изображал курильщика. Был он и охотником неплохим и приносил дичь, как настоящая охотничья собака. С Клоуном мы не разлучались. Он ходил за мной всюду, а ночью спал рядом на подушке. Когда Серов писал мой портрет, то просил, чтоб и Клоун сидел при мне непременно: говорил, это лучшая его модель. Прожив восемнадцать лет, Клоун умер, и я похоронил его в саду нашего дома на Мойке». Борис Кустодиев «Портрет Ф.И. Шаляпина», 1921 Этот знаменитый портрет Шаляпина был написан с натуры: сеансы позирования проходили в небольшой комнате, которая служила Кустодиеву мастерской. Сам художник ходить не мог — последние 15 лет жизни был прикован к инвалидному креслу, и поэтому Шаляпин сам приходил в мастерскую. Комнатка была настолько маленькой, что картину приходилось писать по частям, и Кустодиев с трудом верил, что она будет удачно завершена. Шаляпин же прилагал все усилия, чтобы подбодрить художника во время сеансов. Сын Кустодиева позже вспоминал об одной смешной подробности в работе над портретом: «Любопытно было смотреть, как «позировала» любимая собака Федора Ивановича — черно-белый французский мопс. Для того чтобы он стоял, подняв голову, на шкаф сажали кошку, и Шаляпин делал все возможное, чтобы собака смотрела на нее. Собаку отец рисовал дней пять, по часу в день. Она была дрессированная, когда Федор Иванович говорил: «Городовой!» — бульдог падал «замертво». Изображенный на картине пес по имени Ройка принадлежал младшей дочери Шаляпина от второго брака Марине — он подарил ей его на день рождения. Кстати, хозяйка пса тоже есть на картине — это та девочка в черном пальто (в левом нижнем углу), идущая по заснеженной ярмарке вместе со своей старшей сестрой Марфой и шаляпинским секретарем, бывшим хористом Мариинского театра Исаей Дворищиным, с которым до революции певец ездил на гастроли по всему миру. О любви Федора Шаляпина к собакам красноречиво говорит и подпись, которую он оставил на одной из своих фотокарточек, подаренной А. Маршаку: «Эх, как бы мы тоже были настоящими собаками!!!» Портрет же был написан за два с половиной месяца, после чего Шаляпин купил его и увез в Париж. Федор Решетников «Опять двойка», 1952 «Опять двойка» — это вторая часть «художественной трилогии»: первая — «Прибыл на каникулы», третья — «Переэкзаменовка». Сюжет картины прост: мальчик вернулся из школы с двойкой, укоризненно смотрит на него старшая сестра-пионерка; весело и немного с издевкой — младший брат-дошкольник, еще не знающий трудностей получения образования; и совсем тяжело — мать. И только один член семьи искренне рад приходу мальчика из школы — верный пес. С написанием собаки были сложности: выбранный натурщик не желал долго стоять на задних лапах Интересно, что первоначальный замысел картины был совершенно иным — она должна была называться «Опять пятерка» и отображать будни будущих строителей счастливого советского общества. Но все изменил случай: дочь художника Люба пришла домой несчастная — получила двойку. Решетников долго не мог определиться с домочадцами — на разных эскизах их разное количество. Но в итоге включил всех: и маму, и сестру, и брата, и даже собаку. А для написания главного персонажа позировал сосед, юный вратарь дворовой футбольной команды. Павел Федотов «Анкор, еще Анкор!», 1851—1852 Это мрачное полотно Павла Федотова — одна из самых пронзительных картин, где в центре внимания оказывается собака. Скучающий офицер, служащий где-то в глубинке Российской империи, убивает смертную скуку тем, что заставляет своего пуделя прыгать через палку туда-сюда. Бессмысленность и монотонность такой жизни подчеркнута и в названии картины: французское «анкор» переводится как «еще». «Анкор, еще, Анкор», то есть «Еще, еще, еще» — это призыв к действию: собака прыгает снова и снова, но в жизни офицера так ничего и не меняется Читайте также нашу статью «5 известных художников, которые любили кошек».
