Как крестьяне на Руси детей воспитывали

На протяжении веков фермерская семья являлась хранительницей российских народных традиций. Верной себе оставалась она и в вопросцах воспитания. Русская фермерская семья – неповторимый «организм», где деток воспитывали без сторонней поддержки, делая упор на неписаный свод законов – обычных и дивно разумных. Так и шел этот процесс из века в век и из села в село, разве что с маленькими расхождениями. Детство В обычной фермерской семье деток рождалось много, но, к раскаянию, почти все из их помирали от хворей в 1-ые годы жизни. И желая для бедных семей очередной ребенок значил появление «лишнего рта», а для состоятельных – потенциального ассистента в трудах, предки с схожим смирением воспринимали и рождение, и погибель младенцев. Это не означает, что деток не обожали – мамы, непременно, испытывали к своим чадам самые нежные чувства, но беспощадные жизненные реалии принуждали жителей нашей планеты зарастать психологической броней. Новорожденного клали в зыбку – плетеную люльку, подвешенную к потолку, где он и дремал, пока не вставал на ножки. Уход за ним был наименьшим: во-1-х, поэтому что мама фактически постоянно была занята работой, а во-2-х, поэтому что ее представления о уходе за младенцем были необыкновенными. Доктор медицины Г. Попов в книжке «Русская народно-бытовая медицина» обрисовывал их так: «Крестьянки считают, что малыша довольно перевернуть в день раза два-три, чтоб он не промок. С данной целью под младенца подкладывают кучу тряпок». Научившись ходить, карапуз передвигался по избе, предпочтительно в одной краткой рубашонке, занимая себя различными подручными предметами. Присматривать за ним могли бабушка с дедушкой либо кто-то из старших деток. В прохладное время года малыш традиционно находился в помещении, потому что с зимней одеждой для детей в то время было туговато, а в теплое – выходил на улицу, где бежал по земле босиком опять-таки под присмотром молодых нянек, которым могло быть около четырех-пяти лет. Основу ребяческого кормления сочиняло материнское молоко. Если же молока у мамы не было, малышу выискали кормилицу либо поили его козьим, в качестве бутылочки используя рог с надетым на него соском коровьего вымени. Вместо соски у крестьянского малыша была «жевка» – тряпица с завернутым в нее жеваным мякишем хлеба. Примерно в полгода кроха получал прикорм в виде молочной гречневой каши, а в год пробовал похлебку. В три года малыш теснее ел то же, что и старшие члены его семьи, дремал совместно с иными детками на полатях и вел полностью самостоятельную жизнь. С ранешнего утра до поздней ночи он мог играться на улице, будучи предоставленным себе. Подрастая, девченки игрались в тряпичные либо соломенные куколки, которые сами себе и выделывали, а мальчишки – в мяч либо в «лошадку», в роли которой выступала рядовая палка. По мере взросления у разнополых деток становилось меньше общих занятий, игры верно разделялись на «мальчишечьи» и «девчоночьи». Отрочество В собственный седьмой день рождения ребенок становился подростком либо отроковицей. В честь этого действия ему выдавались 1-ые в жизни порты(брюки)либо длинноватая девичья рубашка. Детей активно завлекали к труду – очевидно, с учетом возрастных необыкновенностей: работу давали по мощам, равномерно увеличивая нагрузку, а в свободное время дозволяли гулять. Поручения раздавали без излишних церемоний – в приказном тоне, но перечить в ответ никому из подростков в голову не прибывало. Авторитет отца был непререкаем и подчеркнуто поддерживался мамой. С 10 лет мальчишки под наблюдением взрослых теснее боронили поле, с 12-ти – пахали, а в четырнадцать – вровень с папами участвовали в всех полевых работах. В том, чтоб запрячь лошадка либо выпасти скот, они также не видели ничего сверхъестественного. Девочек лет с одиннадцати сажали за прялку, с 13-ти – обучали шитью и вышиванию, в четырнадцать поручали вымачивать холсты. Одновременно с сиим молодые хозяйки обучались доить скотин, печь хлеб и делать все, что было нужно в крестьянском быту. Кроме трудового воспитания, подростки и отроковицы впитывали в себя и понятия о фермерской морали. Детей учили поклонению к родителям и старшим, милосердию к нищим и бедным, поклонению перед трудом добытым хлебом, преподавали им базы веры, внушали понятие греха. Правда, во множистве семей религиозное воспитание деток ограничивалось знакомством с обрядовой стороной православия с вкраплениями языческих суеверий. Юность В юношах и девушках поощрялись целомудрие и стыд, которые наряду с честью и совестью сознавались главнейшими категориями нравственности. По данной причине половым воспитанием подростков не занимались, вести с ими дискуссии на сходственные темы было не принято. Кстати, детки, выросшие рядом с семейными животными, о физиологии отношений меж полами имели чрезвычайно точные представления. Между стеснительностью и ее неимением была чрезвычайно узкая и заметная лишь самим крестьянам грань. Так, почти все предки не препятствовали посещению юными людьми так именуемых вечерних «посиделок», где юноши и девушки не совсем лишь приценивались друг к другу, но и образовывали пары, для которых поцелуи, объятия и сидение на коленях друг у друга были обыденным делом. Более недалёкие дела до брака осуждались требовательнейшим образом, но разумные девицы и парнишки и сами в их не были заинтересованы, потому что опасались Божьего гнева и публичного воззрения. Если девушка меняла кавалеров почаще, чем разов в сезон, либо сама проявляла инициативу в отношениях, это также подвергалось осуждению. Девушки, имеющие безукоризненную репутацию, воспользовались в селе великим почтением – они занимали знатные места на посиделках, их первыми избирали в хоровод и в жены присматривали сначала. Конечно, ежели они владели и иными необходимыми для замужества свойствами: повиновением, трудолюбием, уважительным отношением к людям, также физической выносливостью. Браки в фермерской среде были ранешними. В XVIII веке полностью пригодным для домашней жизни числился возраст 14-15 лет. С середины XIX века в законный брак могли вступать юноши с 18 лет, а девушки – с 16 лет. Крестьянских девиц нередко отдавали замуж без их согласия, да и воззрением молодых женихов тоже не постоянно увлекались. Зато детки придавали родительскому благословению громадное значение. Образование Вплоть до XVIII века у фермеров фактически не было шансов на образование. Даже в период правления Петра I, когда повсюду раскрывались новейшие школы, крестьянским детям вход в их был закрыт. Лишь неким из ребятишек удавалось попасть в так именуемые архиерейские школы, которые устраивались под надзором архиереев при их домах. Ситуация стала изменяться опосля издания в 1804 году указа «Об учебных заведениях», сообразно которому все школы объявлялись бессословными, доступными и безвозмездными(желая деток крепостных в их, по-прежнему, не воспринимали). Широкое распространение получили церковно-приходские школы. По инициативе самих селян стали появляться и «школы грамотности», которые были бы организованы прямо в какой-либо фермерской избе при поддержки учителя из «захожих грамотеев». Свою лепту в повышение народной грамотности вносили и почти все помещики. Например, граф Л.Н. Толстой содействовал открытию больше 20 школ в окрестностях Ясной Поляны, а в одной из их преподавал собственно. «Когда я вхожу в школу и вижу эту массу. худых деток с их ясными очами и так нередко ангельскими выражениями, на меня обретает тревога, кошмар, вроде того, который испытывал бы при виде утопающих жителей нашей планеты. Я хочу образования для народа для того, чтоб спасти там Пушкиных, Остроградских, Ломо­носовых. И они кишат в каждой школе!» – писал он в одном из писем. После Октябрьской революции различные школы, училища и гимназии были преобразованы в единичную трудовую школу. Тогда же стиль жизни фермеров стал утрачивать свою самобытность.