Банк России резко скорректировал свой прогноз по оттоку капитала из России — в худшую сторону. Еще в сентябре аналитики ЦБ предполагали, что до конца текущего года из страны сбежит $17 млрд. Но, как оказалось, масштабы бедствия они недооценили. Сейчас глава ЦБ Эльвира Набиуллина называет цифру куда большую — $29 млрд. Причем, что вполне вероятно, реальный отток окажется еще выше — ведь по итогам 11 месяцев Россия уже потеряла $28 млрд, а темпы бегства капитала явно превышают $1 млрд в месяц.
И дело тут вовсе не в промахе чиновных аналитиков. Отток-приток капитала — это, если угодно, интегральный показатель финансового здоровья страны: в здоровую экономику капитал стремится, из больной — бежит. А в нашем случае — просто-таки улепетывает! И, что самое печальное, происходит это под нескончаемый треск докладов с самых высоких трибун о том, что кризис закончился, а отечественная экономика перешла к устойчивому росту.
Конечно, могут найтись оптимисты, которые скажут, что знавали мы и худшие времена: в 2014-м из России сбежали $152,1 млрд, в 2015-м — $57,4 млрд. На этом фоне нынешние неполные $30 млрд смотрятся, может быть, и не так страшно. Но вот, например, в прошлом году, когда российская экономика еще была на спаде (ВВП понизился на 0,7%), из страны утекло лишь $15,4 млрд. Теперь же, когда, если верить официальным данным, экономика растет (ВВП прибавит по итогам года 1,6–2,0%), капитал утекает в два раза сильнее. Парадокс, однако!
Причем не единственный. По всем финансовым законам капитал, казалось бы, должен всеми силами стремиться в Россию. Судите сами: мы ведь имеем не только экономический рост, что само по себе притягательно для инвестиций, но еще и небывало низкую инфляцию (2,5%). Плюс рубль у нас стабилен как никогда в новейшей истории: как начинали год по 60 за доллар, так и заканчиваем — без всяких обвалов и девальваций. Да и нефтяная конъюнктура нам благоволит (а инвесторы, как известно, испытывают особое расположение к российскому нефтегазовому сектору) — баррель перевалил за $60, хотя год назад стоил в полтора раза меньше.
И даже финансовым спекулянтам, зарабатывающим на кэрри-трейде, у нас раздолье: Центробанк держит ключевую ставку (7,75% после недавнего понижения) на уровне, в три раза превышающем инфляцию и дающем все возможности заработать по отношению к сверхнизким ставкам развитых государств. К этому вполне можно добавить политическую стабильность и предсказуемость на ближайшие годы, которая появилась после того, как о своем участии в президентских выборах объявил действующий глава государства. Ну что еще надо инвесторам! Так нет же: воротят нос...
Эльвира Набиуллина этот парадокс прокомментировала весьма аккуратно: дескать, отток капитала нельзя отождествлять с бегством инвесторов из России или незаконным выводом средств. Центробанк напирает на то, что отечественные банки и компании усиленно гасят внешние долги, накопившиеся в прошлые годы, и потому испытывают повышенную потребность в иностранной валюте. И это, безусловно, так: в одном только октябре выплаты корпоративного сектора по внешним долгам составили $4,6 млрд.
Но одними лишь долговыми выплатами случившегося не объяснишь. И каким-то заведомым неприятием инвесторов к нашей стране — тоже. В конце концов в недавней российской истории были периоды, когда капитал прямо-таки к нам ломился: в 2006 году чистый приток составлял $43,7 млрд, а в 2008-м — $87,8 млрд. И это притом что инфляция тогда была гораздо выше, а нефть стоила примерно столько же: $60–70 за баррель.
Говорят, что в финансовых вопросах не место дилетантам и решающее слово принадлежит профессионалам. Основной трафик капитала, безусловно, определяют профессионалы — финансовые магнаты, крупные предприниматели, биржевые спекулянты. И своим уводом денег они ставят неутешительный диагноз современной российской экономике, а заодно и опровергают всю ту оптимистическую риторику, что звучит с высоких трибун.
Профессионалы финансового рынка спасают свои деньги — те, что еще не вывели отсюда раньше. А это значит, что они не верят в то, что Россия излечилась от кризиса и легла на курс устойчивого экономического роста, они не верят в то, что стабильность валютного курса и низкий рост цен — это надолго. Они, наконец, не верят в то, что стратегия будущего президента окажется спасительной для стагнирующей экономики.
Зато они хорошо видят многочисленные риски, перед этой экономикой стоящие: все более доминирующая роль государства, чреватая серьезным ростом бюрократических барьеров, постоянно снижающиеся доходы населения, заканчивающаяся правительственная «заначка» Резервного фонда, остающийся дефицитным бюджет с тянущим его на дно неподъемным грузом социальных обязательств... Плюс маячащие впереди очевидные геополитические угрозы: нескончаемое противостояние с Западом, дамоклов меч новых санкций, по-прежнему не внушающая доверие нефть, цена которой рискует обвалиться в случае сворачивания сделки ОПЕК+... Факторов для вывода капиталов более чем достаточно!
О людях, которые уходят с важного мероприятия, где ожидается принятие какого-то важного решения, говорят: «они голосуют ногами». Думается, что о капиталах, усиленным маршем покидающих нашу страну, можно, хоть и не в прямом смысле, но сказать так же.
Дмитрий Докучаев
Банк России резко скорректировал свой прогноз по оттоку капитала из России — в худшую сторону. Еще в сентябре аналитики ЦБ предполагали, что до конца текущего года из страны сбежит $17 млрд. Но, как оказалось, масштабы бедствия они недооценили. Сейчас глава ЦБ Эльвира Набиуллина называет цифру куда большую — $29 млрд. Причем, что вполне вероятно, реальный отток окажется еще выше — ведь по итогам 11 месяцев Россия уже потеряла $28 млрд, а темпы бегства капитала явно превышают $1 млрд в месяц.И дело тут вовсе не в промахе чиновных аналитиков. Отток-приток капитала — это, если угодно, интегральный показатель финансового здоровья страны: в здоровую экономику капитал стремится, из больной — бежит. А в нашем случае — просто-таки улепетывает! И, что самое печальное, происходит это под нескончаемый треск докладов с самых высоких трибун о том, что кризис закончился, а отечественная экономика перешла к устойчивому росту. Конечно, могут найтись оптимисты, которые скажут, что знавали мы и худшие времена: в 2014-м из России сбежали $152,1 млрд, в 2015-м — $57,4 млрд. На этом фоне нынешние неполные $30 млрд смотрятся, может быть, и не так страшно. Но вот, например, в прошлом году, когда российская экономика еще была на спаде (ВВП понизился на 0,7%), из страны утекло лишь $15,4 млрд. Теперь же, когда, если верить официальным данным, экономика растет (ВВП прибавит по итогам года 1,6–2,0%), капитал утекает в два раза сильнее. Парадокс, однако! Причем не единственный. По всем финансовым законам капитал, казалось бы, должен всеми силами стремиться в Россию. Судите сами: мы ведь имеем не только экономический рост, что само по себе притягательно для инвестиций, но еще и небывало низкую инфляцию (2,5%). Плюс рубль у нас стабилен как никогда в новейшей истории: как начинали год по 60 за доллар, так и заканчиваем — без всяких обвалов и девальваций. Да и нефтяная конъюнктура нам благоволит (а инвесторы, как известно, испытывают особое расположение к российскому нефтегазовому сектору) — баррель перевалил за $60, хотя год назад стоил в полтора раза меньше. И даже финансовым спекулянтам, зарабатывающим на кэрри-трейде, у нас раздолье: Центробанк держит ключевую ставку (7,75% после недавнего понижения) на уровне, в три раза превышающем инфляцию и дающем все возможности заработать по отношению к сверхнизким ставкам развитых государств. К этому вполне можно добавить политическую стабильность и предсказуемость на ближайшие годы, которая появилась после того, как о своем участии в президентских выборах объявил действующий глава государства. Ну что еще надо инвесторам! Так нет же: воротят нос. Эльвира Набиуллина этот парадокс прокомментировала весьма аккуратно: дескать, отток капитала нельзя отождествлять с бегством инвесторов из России или незаконным выводом средств. Центробанк напирает на то, что отечественные банки и компании усиленно гасят внешние долги, накопившиеся в прошлые годы, и потому испытывают повышенную потребность в иностранной валюте. И это, безусловно, так: в одном только октябре выплаты корпоративного сектора по внешним долгам составили $4,6 млрд. Но одними лишь долговыми выплатами случившегося не объяснишь. И каким-то заведомым неприятием инвесторов к нашей стране — тоже. В конце концов в недавней российской истории были периоды, когда капитал прямо-таки к нам ломился: в 2006 году чистый приток составлял $43,7 млрд, а в 2008-м — $87,8 млрд. И это притом что инфляция тогда была гораздо выше, а нефть стоила примерно столько же: $60–70 за баррель. Говорят, что в финансовых вопросах не место дилетантам и решающее слово принадлежит профессионалам. Основной трафик капитала, безусловно, определяют профессионалы — финансовые магнаты, крупные предприниматели, биржевые спекулянты. И своим уводом денег они ставят неутешительный диагноз современной российской экономике, а заодно и опровергают всю ту оптимистическую риторику, что звучит с высоких трибун. Профессионалы финансового рынка спасают свои деньги — те, что еще не вывели отсюда раньше. А это значит, что они не верят в то, что Россия излечилась от кризиса и легла на курс устойчивого экономического роста, они не верят в то, что стабильность валютного курса и низкий рост цен — это надолго. Они, наконец, не верят в то, что стратегия будущего президента окажется спасительной для стагнирующей экономики. Зато они хорошо видят многочисленные риски, перед этой экономикой стоящие: все более доминирующая роль государства, чреватая серьезным ростом бюрократических барьеров, постоянно снижающиеся доходы населения, заканчивающаяся правительственная «заначка» Резервного фонда, остающийся дефицитным бюджет с тянущим его на дно неподъемным грузом социальных обязательств. Плюс маячащие впереди очевидные геополитические угрозы: нескончаемое противостояние с Западом, дамоклов меч новых санкций, по-прежнему не внушающая доверие нефть, цена которой рискует обвалиться в случае сворачивания сделки ОПЕК . Факторов для вывода капиталов более чем достаточно! О людях, которые уходят с важного мероприятия, где ожидается принятие какого-то важного решения, говорят: «они голосуют ногами». Думается, что о капиталах, усиленным маршем покидающих нашу страну, можно, хоть и не в прямом смысле, но сказать так же. Дмитрий Докучаев
