Я постоянно относилась с драматичностью к воспоминаниям о том, как кто-то в кого-либо влюбился в ребяческом саду. Я считала, что в 5 лет речь может идти о дружбе, симпатии, о чём-то приятном и беззаботном, как это и обязано быть у деток, но никак не о истинней любви со всеми её радостями и мучениями, и мне никогда не прибывало в голову, что даже самые малюсенькие могут так же держать в голове, маяться и ожидать, как взрослые, пока единожды моя сероглазая старшая дочь не познакомилась в городском таборе с мальчуганом Ваней.Это было лето перед первым классом.Я про себя умилялась данной первой в её жизни симпатии к мальчугану, слушая со снисходительной усмешкой то, что Дашка мне говорила, пока не нашла, что она, которая постоянно нараспашку, постоянно разговаривает звучнее всех и звонче всех хохочет, разговаривает о Ване вполголоса, с придыханием, и, хоть ей очевидно и охото о нём разговаривать, она предпочитает безмолвствовать – так, несколько незначимых эпизодов, которые очевидно в её восприятии имеют куда большее значение. Тогда я стёрла идиотскую усмешку со собственного личика и стала слушать серьёзно.Закончились две недельки лагеря. В заключительный день я приехала за Дашей немножко ранее, чтоб застигнуть маму Феди и Вани и поменяться с ней телефонами – Даша чрезвычайно просила, - но, как оказывается, мать приехала ещё ранее и отобрала деток. Я бодро утешила Дашу, что мы обязательно возьмём их телефон у организаторов лагеря, и мы отбыли.Я мыслила, она живо забудет Ваню. Не то чтоб мне было лень заниматься поисками его телефона – всего-то надобно было связаться с организаторами лагеря, у каких, окончательно, были их контакты, - просто я была уверена, что ребяческие симпатии длинно не живут, через недельку она не вспомнит его имени, для чего же тревожить жителей нашей планеты.Какое там «не вспомнит»!Мы поехали на море, позже на дачу, и всё это время Даша мягко, но упрямо подсказывала мне о том, что мы обязаны отыскать Ванин телефон – без раздражения, без укора, видимо, чтоб меня не рассердить, но она не мыслила забывать о нём.Надо сказать, что я практически сходу написала организаторам, и они меня посылали друг к другу. Да, они великолепно помнили Ваню и его брата Федю – ребята даже занимались в их проекте во время учебного года, они помнили, что их маму зовут Катя, но телефон не давали. Потом произнесли мне напрямик, что не желают предоставлять без разрешения чужой телефон – я великолепно это осмысливала и попросила записать мой, но судя по их занятости, рассчитывать на то, что эту информацию передадут маме Кате, не стоило. Тупик.Мы прогуливались гулять на ребяческую площадку неподалёку от дома – там сделали великолепные горки и качели; превосходно помню, как мы гуляли там всё лето и как посиживали рядышком на лавке и разговаривали о том, что надобно отыскать Ваню.Между тем лето кончалось, началась школа. Я была уверена, что теперь-то, с новенькими знакомствами и совершенно иной жизнью, она забудет Ваню, но Дашка помнила, спрашивала, как там телефон, и мне теснее было нерасторопно перед ней.В конце концов я рассердилась на себя: не могу отыскать жителя нашей планеты при таком количестве данных!Да я из-под земли доставала жителей нашей планеты, практически ничего о их не зная!Я полезла в социальные сети. Для начала я просмотрела всех, кто входил в группу родителей, чьи детки были в таборе, - профиль каждого соучастника, фото деток. Потом – группу тех, кто занимается в проекте во время учебного года. Потом стала отыскивать через поиск, используя все данные которые у меня были, но результата не было: Ванина фамилия была достаточно распространённой.Организаторы лагеря произнесли, что быстро будет собрание в честь начала учебного года для тех, кто занимается в проекте, и что Ваня и Федя точно там будут. Я собрала собственных деток, и мы направились туда. Дашка недоумевала, для чего же мы едем под дождиком на иной конец городка, я неясно безмолвствовала, время от времени неясно намекая на сюрприз. На собрании было забавно, учители ведали о себе, напевали и плясали, но ни Вани, ни Феди не было. Дашка, как и я, не отрываясь, глядела на дверь, но они так не пришли.Ещё месяц поисков – и я пришла в уныние, растеряла всякий ужас и совесть, пренебрегала о собственной робости и робости быть докучливой, и названивала организаторам лагеря, воспитанно, но упрямо выпрашивая телефон Ваниной матери. Странно: традиционно я, ежели мне приходилось кому-нибудь докучать, постоянно ощущала себя нерасторопно, но сейчас в меня будто вселился бес, меня воспитанно отшивали, а я звонила опять.После 5-ого либо шестого звонка я получила смс с телефоном Кати.Когда я ей звонила, у меня дрожали руки и глас. Что я скажу?«Здрасьте, я мать одной девченки из лагеря, она приятельствовала с вашими сыновьями…» А вдруг она окажется злобной мымрой?А вдруг Ваня давным-давно пренебрегал Дашу?Я словила себя на идеи, что навряд ли когда-то так переживала за себя, рассердилась и надавила клавишу "набор".- Здравствуйте, я мать Даши из летнего лагеря…- Вы – мать Даши?! – в трубке сердитый хохот. – Если бы вы знали, как мы вас отыскивали!С этого момента у меня отключился орган, отвечающий за удивление, я молча слушала и время от времени вставляла краткие высказывания. А Катя говорила, как они нас отыскивали. Как полагались узреть нас на собрании, но заболели. Как ожидали нас на встрече выпускников лагеря(мы были в отъезде). Как просили наш телефон у организаторов. У Кати оказалсь иная, девичья фамилия - потому я не отыскала её в перечне родителей…- Ещё Ваня почему-либо решил, что вы живёте рядом с нами, на Университете, и он отыскивал Дашу здесь…- Так и есть, - глупо ответила я.- Где?– в полном изумлении спросила она.Я ответила, спросила их адресок, и Катя именовала соседнюю с нами улицу. Мы немножко помолчали, переваривая всё это, любая у собственного телефона.- А где вы там живёте?– спросила я, ощущая почему-либо громадную усталость заместо радости.Катя именовала адресок. Это был двор, в каком мы с Дашкой гуляли всё лето и разговаривали о Ване. В добавление ко всему оказалось, что Ваня обучается в музыкальной школе в том же здании, где Даша обучается в своём первом классе. То есть они через один день были на расстоянии нескольких метров друг от друга, разделённые школьной стеной...Конечно, мне страшно хотелось, чтоб детки в конце концов увиделись, хотелось побыстрее прекратить Дашкину тоску, чтоб она опять мне веровала – я разговаривала ей, что ищу, но она, окончательно, не представляла, сколько я на это расходовала сил и медли, - но Дашка недомогала, посиживала дома. Тогда мы договорились с Катей, что когда детки пойдут из школы, они пройдут мимо нашего дома(они прогуливаются мимо него каждый разов, когда идут в музыкалку и обратно – это надобно было ещё осознать), остановятся у нас под балконом, и я выведу туда Дашу.Я никогда не забуду, как безрадостным осенним деньком мой бедный простуженный ребёнок шатался по комнатам, со спутанными распущенными волосами, завёрнутый в некий плед, бахрома от которого змеилась за ней по полу, печально чихал, кашлял, мучался, не обретая себе места, и будто чего-то ожидал. Ей ничего не хотелось, ничего не было необходимо и занимательно, она тосковала – не исключаю, что из-за Вани. Когда зазвонил мой телефон, она оказалась к нему поближе, чем я. На экране загорелось: «Катя, мать Вани». Она прочла и на секунду остолбенела. Я брала трубку.- Мама Вани?– заорала моя дочь. – Мама Вани?!Я кратко ответила Кате, что мы готовы, накинула на Дашу куртку, брала её за руку и повела к балкону.Помню белоснежное нагое небо, грустно качающиеся порожние ветки, помню, как я осмотрительно поднимаю Дашку, закутанную до подбородка, в личико мне лезут её безгранично длинноватые распущенные волосы, я ставлю её на табуретку и держу, сильно прижимая к себе.- Только, пожалуйста, не раскрывай рот не беседуй, - прошу я
её.Внизу, под балконом, стоят Ваня и Федя с няней и машут ей руками.Дашка медлительно подняла руку и помахала в ответ. У неё усмехалось всё личико и дрожали реснички. Мы стояли так долго-долго, наверняка, минут 5, позже я жестами показала няне, что мы уходим, и сняла Дашку с табуретки. Она глядела на меня громадными блещущими очами не могла разговаривать.…Иногда я опять как наяву вижу её личико рядом со своим, когда оно зажглось снутри, будто загорелась лампочка, когда она медленно-медленно, будто не веруя своим очам, подняла руку и помахала мальчишкам, стоящим под балконом. Тогда я в первый разов в жизни сообразила, что еще большее счастье, чем твоё собственное – это когда ты видишь счастье твоего ребёнка. И ежели ты знаешь, что в нём есть доля твоего роли, то тебе будет что вспомнить в те дни, когда тебе плохо.Автор - Ксения Кнорре-Дмитриева