Никогда еще это странноватое чувство не было для нее таковым полным и безграничным, как на данный момент тут, на балконе ее собственного дома. Ночью была гроза, и небо еще отдавало нахмуренной и неприветливой свинцовостью, но лучи рассветного солнца теснее кое-где подкрасили его в кокетливо-розовый цвет.
Открыть в полный размер
![]()
Как лишь она ступила на балкон мгновенно озябшими необутыми ногами, намокшие за ночь кустики чайной розы обрушились на ее чутье томным сладостным ароматом, через который боязливо пробивались солено-йодистый запах моря и свежее-хвойный запах сосен. Сногсшибательный букет!
Все ее чувства были обострены тем днем до предела. Все, не считая слуха… Он почивал. Он в первый раз за длинные годы ее жизни не улавливал ничего, не считая разве что отдаленно редких трелей птиц. Тишина!Ей, коренной городской жительнице, не так издавна переехавшей в эту крошечную черноморскую деревню, несколько дней активно распаковывавшей все вещи и до блеска наводившей порядок в доме, в ее СОБСТВЕННОМ доме, была неизвестна таковая безграничная спокойная тишь.
С чем ее можнож сопоставить?Хотя бы отдаленно…
Возможно, с тем, когда в детстве тебя без конца дразнит некий мальчик, и ты, утомившись дразнить его в ответ, от обиды просто сильно-сильно зажимаешь уши и видишь эту ставшую вдруг забавной картину без звука. И он становится таковым дальним, этот мальчик против тебя, как будто ты попадаешь в параллельную Вселенную. И тебе вдруг становится совершенно маловажно, что он там про тебя болтает. Ты попала в безмятежность…
Или, как это обожают демонстрировать в южноамериканских мелодрамах – финальная сцена, основной герой неподвижен, он в коме, но жизнь его сердца отчетливо видна на экране монитора, к которому он подключен. Монитор усердно вырисовывает трудные зубцы сердцебиения, которые вдруг начинают произвольно, будто взбунтовавшийся скакун, подскакивать и гарцевать. Вокруг начинаются суета, шум, движение – родственники паникуют, лекари пробуют упорядочить хаос сердца. Трагизм нарастает… И вот резкие скачки на мониторе заменяются прямой чертой, а прерывистый звук переходит в один пронзительно-долгий и оглушает – все замирают. Наступает безмятежность. Боли еще нет, поэтому что нет осознания случившегося. И ушедшему превосходно – он в собственной законной выстраданной безмятежности…
Вот и та утренняя безмятежность обволокла ее с ног до головы – она не ощущает покалывания мороза на собственных необутых ногах, не ощущает колючести пледа, невольно накинутого на ее обнаженные плечи, не мыслит, в конце концов, куда поставить свое любимое красноватое кресло, какую зелень она посадит на своем малюсеньком огородике, пробудились ли ее супруг и детки и сколько они еще на данный момент будут спать…
Всего этого временно нет. Есть лишь она и безмятежность, к которой она устремлялась все длинные 30 лет собственной жизни, в протяжении которых она вбирала в себя ради этого момента всю суету семейного хозяйства, зарабатывания средств, материнства, семейства.
Сегодня этот миг, эта минутка, этот час стали вознаграждением для нее – она прикоснулась к собственной собственной безмятежности. И она точно знает, что сейчас их встречи станут постоянными по утрам тут, на этом самом балконе ее СОБСТВЕННОГО дома в крошечной черноморской деревне.
Открыть в полный размер
Как лишь она ступила на балкон мгновенно озябшими необутыми ногами, намокшие за ночь кустики чайной розы обрушились на ее чутье томным сладостным ароматом, через который боязливо пробивались солено-йодистый запах моря и свежее-хвойный запах сосен. Сногсшибательный букет!
Все ее чувства были обострены тем днем до предела. Все, не считая слуха… Он почивал. Он в первый раз за длинные годы ее жизни не улавливал ничего, не считая разве что отдаленно редких трелей птиц. Тишина!Ей, коренной городской жительнице, не так издавна переехавшей в эту крошечную черноморскую деревню, несколько дней активно распаковывавшей все вещи и до блеска наводившей порядок в доме, в ее СОБСТВЕННОМ доме, была неизвестна таковая безграничная спокойная тишь.
С чем ее можнож сопоставить?Хотя бы отдаленно…
Возможно, с тем, когда в детстве тебя без конца дразнит некий мальчик, и ты, утомившись дразнить его в ответ, от обиды просто сильно-сильно зажимаешь уши и видишь эту ставшую вдруг забавной картину без звука. И он становится таковым дальним, этот мальчик против тебя, как будто ты попадаешь в параллельную Вселенную. И тебе вдруг становится совершенно маловажно, что он там про тебя болтает. Ты попала в безмятежность…
Или, как это обожают демонстрировать в южноамериканских мелодрамах – финальная сцена, основной герой неподвижен, он в коме, но жизнь его сердца отчетливо видна на экране монитора, к которому он подключен. Монитор усердно вырисовывает трудные зубцы сердцебиения, которые вдруг начинают произвольно, будто взбунтовавшийся скакун, подскакивать и гарцевать. Вокруг начинаются суета, шум, движение – родственники паникуют, лекари пробуют упорядочить хаос сердца. Трагизм нарастает… И вот резкие скачки на мониторе заменяются прямой чертой, а прерывистый звук переходит в один пронзительно-долгий и оглушает – все замирают. Наступает безмятежность. Боли еще нет, поэтому что нет осознания случившегося. И ушедшему превосходно – он в собственной законной выстраданной безмятежности…
Вот и та утренняя безмятежность обволокла ее с ног до головы – она не ощущает покалывания мороза на собственных необутых ногах, не ощущает колючести пледа, невольно накинутого на ее обнаженные плечи, не мыслит, в конце концов, куда поставить свое любимое красноватое кресло, какую зелень она посадит на своем малюсеньком огородике, пробудились ли ее супруг и детки и сколько они еще на данный момент будут спать…
Всего этого временно нет. Есть лишь она и безмятежность, к которой она устремлялась все длинные 30 лет собственной жизни, в протяжении которых она вбирала в себя ради этого момента всю суету семейного хозяйства, зарабатывания средств, материнства, семейства.
Сегодня этот миг, эта минутка, этот час стали вознаграждением для нее – она прикоснулась к собственной собственной безмятежности. И она точно знает, что сейчас их встречи станут постоянными по утрам тут, на этом самом балконе ее СОБСТВЕННОГО дома в крошечной черноморской деревне.